"Дик Фрэнсис. Ради острых ощущений" - читать интересную книгу автора

линолеумом.
Моя кровать здорово провисла в середине за долгие годы службы, но была
достаточно удобна и застелена чистыми белыми простынями и серыми одеялами.
Миссис Оллнат оказалась жизнерадостной женщиной, маленькой и круглой, с
пучком на макушке. Она поддерживала в коттедже идеальную чистоту и
заставляла своих жильцов мыться. Готовила она хорошо, еда была простая, но
сытная. Короче, с жильем мне повезло.
Сначала я все время держался начеку, но слиться с обстановкой удалось
легче, чем я предполагал. Правда, в первые дни мне стоило большого труда
удерживаться и не отдавать приказаний другим конюхам - давала себя знать
девятилетняя привычка. Я был удивлен и даже неприятно поражен тем раболепным
отношением, которое все проявляли к Инскипу (во всяком случае, в его
присутствии), - мои работники держались со мной гораздо более свободно. То,
что я им платил, не давало мне права считать их ниже себя, и для них это
было столь же естественно. Но в конюшне Инскипа - а как я впоследствии
узнал, и во всей Англии - было гораздо меньше того почти агрессивного
стремления к равенству, которое так характерно для Австралии. Конюхам, в
общем-то, казалось вполне нормальным, что в глазах окружающих они были
людьми менее значительными, чем Инскип и Октобер. Для меня такое положение
было удивительным, унизительным и постыдным. Но свои мысли я держал при
себе.
Уолли, шокированный той раскованной манерой разговаривать, которую я
продемонстрировал по приезде, заявил, что я должен называть Инскипа "сэр", а
Октобера "милорд", и что если я чертов коммунист, то лучше мне сразу
убраться. Поэтому я поспешил проявить то, что он называл "должным уважением
к тем, кто выше тебя".
С другой стороны, именно благодаря привычке к непринужденным и
равноправным отношениям со своими работниками мне не составило труда найти
общий язык с конюхами. Я не ощущал никакой напряженности с их стороны, а
когда мое беспокойство по поводу произношения рассеялось, то и с моей. Но
Октобер был, безусловно, прав - если бы я в детстве остался в Англии и
закончил Итон, а не Джилонг, мне не удалось бы выдать себя здесь за своего.
Инскип закрепил за мной трех новых лошадей, что было не очень удачно с
моей точки зрения, поскольку практически лишало меня шанса поехать на
скачки. Лошади совершенно не годились, да и не были записаны для участия в
соревнованиях и в лучшем случае могли бы попасть на них через несколько
недель, а то и месяцев. Я обдумывал эту проблему, таская сено и воду, убирая
стойла и выезжая утром вместе со всеми на разминку.
На второй день около шести вечера Октобер появился в конюшне со своими
гостями. Инскип, предупрежденный заранее, заставил нас с ног сбиться, чтобы
закончить работу раньше обычного, и обошел все стойла сам, чтобы проверить,
все ли в порядке.
Каждый конюх стоял возле той из своих лошадей, которая была ближе к
началу осмотра. Октобер с друзьями, сопровождаемые Инскипом и Уолли,
двигались от стойла к стойлу, болтая, смеясь и обсуждая каждую лошадь. Когда
они поравнялись со мной, Октобер бросил быстрый взгляд в мою сторону и
сказал:
- Вы новый работник, не так ли?
- Да, милорд.
Больше он не обращал на меня внимания, но когда, заперев первую лошадь,