"Дик Фрэнсис. Осколки" - читать интересную книгу автора

современной дороге по ту сторону холма - да и машин-то было немного. А сюда
не доносилось даже отдаленного шума моторов.
В лесу не слышалось птичьего щебета; царила тишина. Над головой
смыкались густые еловые лапы, и даже среди бела дня было сумрачно. Ковер
еловых иголок гасил звук шагов. Кое-где еще торчали обломки серых валунов.
От этой столетней тропы по спине ползли мурашки. В стороне показались
остатки теннисного корта, где когда-то - давным-давно, в каком-то ином
мире - смеялись и играли люди. Жутковатое место. Да, пожалуй. Но никаких
привидений я там не заметил.
К клинике я вышел сверху, как и говорил любезный джентльмен из ратуши.
Отсюда было хорошо видно, что большая часть крыши забрана широкими
металлическими застекленными рамами, которые могли открываться и
подниматься, как рамы в парнике. Я, разумеется, не мог не обратить внимания
на стекла. Стекла были зеркальные, затемненные, чтобы ограничить поступление
ультрафиолетовых лучей. Мне пришли на ум старые туберкулезные санатории, где
чахоточные больные неромантично выкашливали свои легкие в тщетной надежде,
что солнце и чистый воздух исцелят их.
"Холлердейский дом" состоял из большого центрального корпуса с двумя
длинными флигелями по бокам. Я обошел здание кругом, нашел внушительный
парадный подъезд. Тропа, ведущая сюда, была действительно не от мира сего,
но сама клиника явно принадлежала двадцать первому веку, и никаким призракам
здесь места не было.
Центральный вестибюль был похож на гостиничный. Дальше вестибюля я
заглянуть не успел, потому что внимание мое привлекли двое людей в белых
халатах, склонившиеся над столиком регистратора, мужчина и женщина. У
мужчины была борода под цвет халата, и носки на нем были действительно
оранжевые.
Они мельком взглянули в мою сторону, потом выпрямились и воззрились на
мои синяки и ссадины с профессиональным интересом. Я-то про свои травмы и не
вспоминал до тех пор, пока они на меня не уставились.
- Доктор Форс? - нерешительно спросил я, и белобородый откликнулся:
- Да?
Его пятьдесят шесть лет были ему к лицу. Аккуратная прическа и стильная
бородка делали его похожим на киноактера. Я подумал, что пациенты, наверно,
ему доверяют. Я и сам был бы рад попасть в руки такого доктора. Держался он
с неколебимым достоинством. Я понял, что вытянуть из него нужные сведения
будет сложнее, чем я предполагал.
И почти сразу же я обнаружил, что сложно будет не столько вытянуть из
него сведения, сколько разобраться в потемках его души. На протяжении всего
разговора Форс то держался искренне и доброжелательно, то вдруг делался
скрытным и раздражительным. Он был умен и ловок, и хотя по большей части он
мне нравился, временами я испытывал резкие приливы антипатии. Мне казалось,
что обаяние Адама Форса, довольно мощное, то накатывает, то отливает, как
море.
- Сэр, - сказал я, отдавая должное почтение его старшинству, - я здесь
из-за Мартина Стакли.
Адам Форс сделал приличествующее случаю скорбное лицо и сообщил, что
Мартин Стакли скончался. Однако при этом он не сумел скрыть изумления и
шока: он явно не ожидал услышать это имя на Холлердейском холме в Линтоне. Я
сказал, что мне известно о смерти Мартина Стакли.