"Дик Фрэнсис. Осколки" - читать интересную книгу автора

похороны за месяц (первой была моя мать), прозаично удостоверялся,
достаточно ли горячего пунша привезли поставщики провизии и заплатили ли
певчим. Что поделаешь, смерть - тоже дорогое удовольствие.
После того как сотни людей, прибывших проститься с Мартином, напились,
наелись, поцеловали Бомбошку и удалились, я подошел к ней, чтобы тоже
проститься. Она разговаривала с Ллойдом Бакстером и как раз осведомлялась о
его здоровье.
- И не забывайте принимать таблетки! - настойчиво сказала она. Бакстер
смущенно пообещал, что не забудет. Он кивнул мне с такой холодностью, словно
бы никогда не являлся ко мне с бутылкой шампанского, ища общества.
Я похвалил надгробную речь Бакстера. Он принял похвалу как должное и с
некоторой неловкостью пригласил меня поужинать с ним в "Драконе Вичвуда".
- Не надо, не ходите! - воскликнула встревоженная Бомбошка. - Побудьте
у нас еще одну ночь. Вы с Уортингтоном просто приручили детей. Дайте хоть
еще одну ночь провести спокойно.
Я подумал о Мартине, извинился перед Бакстером и остался помогать
Бомбошке. После полуночи, когда все в доме, кроме меня, спали, я уселся в
просторное и мягкое кресло Мартина в его "логове" и принялся думать о нем. Я
думал о его жизни, о его достижениях, и в конце концов мои мысли перетекли к
тому последнему дню в Челтнеме, к видеокассете и к тому, что было на ней
записано.
Что такого мог знать Мартин, что требовало столь сложного хранения? Я
не имел ни малейшего представления. Надо сказать, что Бомбошка, конечно,
была премиленькая дамочка, но хранить секреты она не умела совершенно.
Тайна, доверенная Бомбошке, оставалась тайной до первого задушевного
разговора с лучшей подругой. Немалая часть бурных ссор между нею и Мартином
возникала из-за того, что Бомбошка выбалтывала кому ни попадя услышанные ею
от Мартина предсказания относительно перспектив той или иной лошади.
Я сидел в кресле Мартина, предаваясь скорби. Близких друзей всегда
слишком мало. И терять их всегда больно. Эта комната была до такой степени
наполнена Мартином, что казалось, если я обернусь, то увижу, как он стоит у
книжного шкафа и выискивает в каталоге результаты какой-нибудь скачки.
Ощущение присутствия Мартина было настолько отчетливым, что я и в самом деле
обернулся. Но, конечно, никакого Мартина там не было. Только ряды книг.
Я подумал, что, наверно, пора проверить, все ли двери заперты, и
проспать последние несколько часов, которые мне предстоит провести в его
доме. Несколько недель назад я одолжил Мартину пару книг по старинному
стеклоделию, и, поскольку эти книги лежали на длинном столе у дивана, я
решил, что сейчас самое время их забрать, чтобы не беспокоить лишний раз
Бомбошку. Наверное, одна из тех вещей, которых мне будет не хватать больше
всего, - это неутолимый интерес Мартина к старинным, чрезвычайно сложным в
изготовлении чашам и кубкам.
Утром, прощаясь, я мимоходом упомянул, что забрал книги.
- Хорошо, хорошо, - рассеянно сказала Бомбошка. - Жалко, что вы
уезжаете.
Она снова одолжила мне Уортингтона, чтобы тот отвез меня в Бродвей на
ее белой машине.
- Вовремя вы отсюда сматываетесь. Еще немного, и Бомбошка бы вас в два
счета заловила, как липучка муху, - грубовато заметил Уортингтон, отъезжая
от дома.