"Дик Фрэнсис. Осколки" - читать интересную книгу автора

собачьих. Виктор признался Тому, что воскресенье, проведенное на пустоши,
было одним из счастливейших дней в его жизни. Ну, разумеется, до тех пор,
пока тетя Роза все не испортила.
Он принялся играть с собаками, которые явно к нему благоволили. И
разговаривать он тоже предпочел с ними. Черные уши услышали тоскливое:
- Наверно, в наше время тоже можно сбежать в море и пойти в матросы...
Через некоторое время я сказал Тому:
- Я схожу к Виктору и, если его мать дома, попрошу отпустить мальчика к
нам на выходные.
- Лучше я сам! - возразил Том.
- Пошли вместе, - предложил я. Невзирая на страхи Виктора, мы оставили
его с Джимом, взяли с собой собак и вскоре уже стучались в наскоро
отремонтированную дверь дома номер 19 по Лорна-террас.
Джина Верити открыла на стук - и не успела захлопнуть дверь: тяжелый
башмак Тома оказался проворнее.
За пять дней, прошедших со злополучного воскресенья, Джина растеряла и
приятную внешность, и спокойствие, и уверенность. Она уставилась на мой
рассеченный и заживающий подбородок с таким видом, словно это была последняя
соломинка. Наконец беспомощно промямлила:
- Ну что ж, заходите...
И, ссутулившись, провела меня уже знакомым коридором на кухню. Мы
уселись за стол, как и в прошлый раз.
Том с собаками остался караулить снаружи: Джина не знала, когда могут
вернуться ее сестра или Адам Форс.
- Я хотел бы пригласить Виктора погостить у меня на выходные, - сказал
я.
Джина курила сигарету за сигаретой, как всегда.
- Ладно, - вяло согласилась она. - Заберите его из школы. - Она немного
подумала. - Только смотрите, чтобы Роза не узнала. Она его не отпустит.
Пальцы на ее левой руке порыжели от табака. На правой пальцы были
белые. Я взял ее за правую руку, потом за левую, подержал и отпустил. Мышцы
были вялые, какие-то безжизненные. Джиной владела такая апатия, что она даже
не возмутилась - только оглядела свои руки и спросила:
- Чего?
Я не ответил. Левая рука у Четвертого была не такая желтая - это я
заметил бы даже в свете уличных фонарей. И руки у него были сильные и
мускулистые. Нет, Номер Четвертый явно был мужчиной.
Джина не могла быть Номером Четвертым. Это бесспорно.
Пора идти.
И тут перед домом раздался Томов вариант сигнала тревоги: вой, рычание,
лай - надо сказать, что псы Тома лаяли не иначе, как по приказу хозяина.
Джина вскочила и отшатнулась от стола. Глаза ее расширились от ужаса.
- Это Роза! - прошептала она. - Роза вернулась! На нее всегда собаки
лают. Не любят они ее. У них сразу шерсть дыбом становится.
"Еще бы! - подумал я. - У меня тоже". Гулкий лай доберманов подтвердил,
что Джина права.
- Уходите! - сказала Джина заплетающимся языком. - Туда! Через задний
двор - и в переулок. Скорей, скорей!
Она заботилась не столько о моей безопасности, сколько о своей
собственной.