"Дик Фрэнсис. Миллионы Стрэттон-парка" - читать интересную книгу автора

Радиотелефон захрипел. Оливер приложил его к уху, нажал на включатель и
стал слушать. Нетерпеливый голос произнес:
- Оливер, быстро сюда. Спонсоры ждут объяснений.
Оливер пытался объяснить:
- Я как раз пишу отчет о четвертом заезде.
- Сейчас же, Оливер. - Властный голос отключился, пресекая попытку
привести доводы.
Оливер застонал.
- Мистер Моррис... вы можете подождать? Он встал и выбежал из комнаты,
так и не услышав, могу я подождать или нет.
- Это, - как ни в чем не бывало заметил Роджер, - звонил Конрад
Дарлингтон Стрэттон, четвертый барон.
Я промолчал.
- После того как мы с вами виделись в воскресенье, очень многое
изменилось, - проговорил Роджер. - Боюсь, к худшему, если может быть хуже. Я
хотел еще раз съездить к вам, но Оливер подумал, что нет смысла. А теперь...
Вы у нас сами! Какими судьбами?
- Из любопытства. Но из-за того, что дети увидели сегодня у ямы
стипль-чеза, мне, наверное, вообще не следовало сюда приезжать.
- Жуткое дело, - кивнул он. - Погибла лошадь. Ничего хорошего для
бегов.
- А как же насчет зрителей? Моему сыну Тоби показалось, один из них
умер.
Роджер ответил с отвращением в голосе:
- Сто погибших зрителей не вызовут маршей протеста против жестокого
спорта. Трибуны могут провалиться и прикончить сотню людей, но скачки будут
продолжаться. Потерявшие жизнь люди ничего не стоят, вы же понимаете.
- Значит... этот человек действительно мертв... был мертв?
- Вы его видели?
- Только бинт на лице. Роджер мрачно проговорил:
- Все это попадет в газеты. Лошадь проломила ограждение и попала ему
передней ногой по глазам, скаковые подковы, это такие пластины, надеваемые
на копыта для скорости, острые, как меч, - картина была страшная, - сказал
Оливер. - Но этот человек умер от того, что у него была сломана шея. Умер
мгновенно, когда на него свалилось полтонны лошади. Единственно, чему можно
порадоваться.
- Мой сын Тоби видел его лицо, - сказал я. Роджер посмотрел на меня:
- Который из них Тоби?
- Второй. Ему двенадцать. Это тот мальчик, который ехал на велосипеде,
тогда, в доме.
- Помню. Вот бедняга. Не удивлюсь, если у него начнутся ночные кошмары.
Тоби вообще заставлял меня беспокоиться больше, чем остальные, вместе
взятые, но ничего не помогало. Он родился непослушным, ни на кого не обращал
внимания, пока был ползунком, а когда пошел, то превратился в настоящего
брюзгу, и с тех пор уговорить его, убедить в чем-то было почти невозможно. У
меня было грустное предчувствие, что года через четыре он сделается, вопреки
всем моим усилиям, угрюмым, ненавидящим весь мир юнцом, отчужденным и
совершенно одиноким. Я чувствовал, что так оно и будет, хотя всем сердцем
надеялся, что этого не произойдет. Мне довелось видеть слишком много убитых
горем семей, в которых горячо любимый сын или горячо любимая дочь после