"Дик Фрэнсис. Движущая сила" - читать интересную книгу автора

фотографии Джоггера в яме.
- У меня крепкие нервы, - сказала она. - Давай сюда.
Лиззи долго разглядывала фотографии.
- По ним не скажешь, как было дело.
- Нет, - согласился я, забрал фотографии и снова положил их в конверт.
Немного помолчав, она спросила:
- А что это за пробирки в термосе?
Я достал две пробирки из сейфа, куда спрятал их на ночь, и протянул
ей. Она вынула их из бумаги, в которую они были завернуты, и посмотрела на
свет.
- Десять миллилитров, - сказала она, прочитав надпись. - Иными
словами, столовая ложка.
- Всего одна? - слегка удивился я. Мне казалось, что жидкости в
пробирках больше.
- Только одна, - подтвердила Лиззи. - Большой глоток.
- Нет уж.
- Пожалуй, действительно пить это не стоит. - Она снова завернула
пробирки и положила к себе в сумку, совсем как Нина. - Результат тебе
хотелось бы узнать побыстрее, скажем, вчера?
- Было бы неплохо.
- Послезавтра, - весьма прозаично пообещала она. - Скорее не
получится.
- Постараюсь дотерпеть.
- Терпение никогда не было в числе твоих достоинств.
Она понюхала содержимое термоса и налила немного в пустой стакан.
Затем еще раз понюхала.
- Кофе, - сказала она, - со скисшим молоком.
- Так он в термосе по меньшей мере с четверга.
- Тоже сделать анализ?
- А ты как считаешь?
- Думаю, кофе там, чтобы пробирки не разбились.
- Тогда Бог с ним.
Мы выпили еще немного шампанского и развернули сверток с едой,
великолепный подарок от бесспорно лучшего ресторана в Шотландии. "La
Potiniere", так он назывался.
- Брауны просили передать тебе привет, - сказала Лиззи, имея в виду
владельцев ресторана. - Спрашивают, когда ты вернешься.
Их можно предупредить за полгода, но и тогда вряд ли у них найдется
свободный столик. Даже Лиззи, их близкому другу, иногда приходилось
вставать на колени. На этот раз они прислали куриные грудки, нашпигованные
орехами и запеченные в сливках, кресс-салат с ореховым маслом в отдельной
упаковке кальвадос и легкий сырный пирог с лимоном, который просто таял во
рту.
По большей части мне безразлично, что я ем. Лиззи ненавидела эту мою
черту и наставляла меня при любом удобном случае. Но даже с моей точки
зрения, в этой еде было нечто особенное.
Мы мирно посмотрели первый заезд на скачках в Челтенгеме по
телевизору. Не стоило оглядываться, уже три года прошло, как я пришел
вторым в скачках с препятствиями, но горький привкус поражения чувствовался
до сих пор.