"Дик Фрэнсис. Игра по правилам" - читать интересную книгу автора

***

Ушло много времени на то, чтобы что-то сделать утром, которое
оказалось утром воскресного дня.
Потеряв счет времени, я начал вспоминать. В четверг я сломал лодыжку,
в пятницу на Гревила рухнули строительные леса, в субботу Брэд привез меня
в Ипсуич. Казалось, все это произошло невероятно давно - наглядный пример
теории относительности.
Вроде бы строительных рабочих можно было привлечь к ответственности.
Мне предлагали проконсультироваться у адвоката.
Вчитываясь в многочисленные документы и бумаги и пытаясь принять
какое-то решение, я вдруг понял, что не знаю, чего бы хотел Гревил. Если бы
он оставил завещание, то, вероятно, оставил бы и какие-нибудь наставления,
которые я должен был бы выполнить. Я вздрогнул от мысли, что, может быть,
только и знаю о том, что он умер. Я наверняка должен был кому-то сообщить
об этом, но не знал кому.
Я поинтересовался записной книжкой, которую полиция нашла среди
строительных обломков, и теперь мне отдали не только ее, но и все
остальное, что было при нем: ключи, часы, носовой платок, кольцо, мелочь,
ботинки, носки, куртку. Как выяснилось, остальную одежду, изодранную и
окровавленную, уже сожгли. От меня требовалось расписаться за все взятые
вещи, поставив напротив каждой из них галочку.
Их вывалили из большого коричневого пластикового пакета, в котором они
хранились. На пакете с обеих сторон было написано белыми буквами: "Больница
св. Екатерины". Я положил ботинки, носки, носовой платок и куртку снова в
пакет и вновь крепко завязал его, потом сунул большую связку ключей, часы,
кольцо и деньги себе в карман и наконец раскрыл записную книжку.
На первой странице Гревил написал свое имя, домашний телефон в Лондоне
и служебный телефон, но никаких адресов. Внизу страницы, напротив пометки
"При несчастном случае звонить", он вписал: "Дереку Фрэнклину, брату,
ближайшему родственнику".
Эту записную книжку я как-то послал ему на Рождество: их выпускала
Ассоциация жокеев совместно с Обществом жокеев-инвалидов. Меня неожиданно
тронуло то, что он пользовался именно этой книжкой, в то время как у брата
наверняка было много других. Написанное на первой странице мое имя
заставило задуматься о том, как он в действительности ко мне относился:
неужели мы так много значили друг для друга, сами того не подозревая?
Я с грустью положил записную книжку в другой карман брюк. Я подумал,
что следующим утром мне придется позвонить к нему в офис и сообщить эту
мрачную новость. Раньше мне никого известить не удастся, так как я не знал
ни имен, ни телефонов тех, кто с ним работал. Знал я лишь то, что у брата
не было партнеров, поскольку он неоднократно повторял, что может вести свое
дело только сам, что партнеры часто готовы вцепиться друг другу в горло, а
ему это было совершенно ни к чему.
Все подписав, я намотал завязки пластикового пакета себе на руку и
потащился с ним и со своими костылями вниз, в приемное отделение, где тем
ранним воскресным утром почти никого не было. Не было там и Брэда, и его
обещанной записки у дежурного. Мне оставалось лишь сесть и ждать. Я