"Дик Фрэнсис. Риск" - читать интересную книгу автораональный. Нежатся в постелях, теплых и уютных. Встают и не спеша идут в
паб. Вкушают горячую пищу, играют с детьми, решают не косить лужайку еще недельку. Миллионы людей проводят свой воскресный день. Я угостил себя воскресным обедом из ломтиков сыра и с величайшей ос- торожностью попил воды из канистры. Наполненная, она была тяжелой, а я не мог позволить себе перевернуть ее. Довольно много воды натекло мне за шиво- рот, что навело меня на мысль использовать пакеты из-под сыра в качестве стаканов для питья. После обеда я решил вздремнуть. По-новому уложив пакеты с сыром в сумке, я соорудил вполне приемлемую подушку и твердо вознамерился поспать, но заснуть мешал общий дискомфорт. Ну тогда, подумал я, лежа на спине и уставившись в невидимый потолок, можно хотя бы разобраться в том, что удалось узнать за четыре дня свободы. Первый из них не считается, поскольку я провел его на Менорке в хлопотах о возвращении домой. Таким образом, остаются два дня в конторе и один на скачках. Одну ночь я прятался в коттедже и одну крепко проспал в отеле "Глостер". Все это время я настойчиво искал объяснение случившемуся, и в результате обстоятельства моего нынешнего заключения разительно отличались от обстоятельств первого. Но тогда я был совершенно сбит с толку. Сейчас у меня родилась пара идей, по меньшей мере. Текли часы. Лучше не стало. Я посидел немного и снова улегся; все тело по-прежнему болело. Я уте- шил себя мыслью, что острая боль от ушибов, как правило, рано или поздно затихает, а не усиливается. Допустим, это был бы, например, аппендицит. Я слышал, что людям, которые отправлялись на Эверест или в другие места, ле- вый аппендикс. В общем, я пожалел, что вспомнил об аппендиците. И о зубной боли. У меня возникло ощущение, что наступил вечер, а потом и ночь. Внешне ничего не менялось, изменения происходили во мне. Постепенно я окоченел еще больше, но холод будто поднимался из глубин моего существа. Отяжелевшие веки плотно сомкнулись. Я плавно скользил из одного состояния в другое, то погружаясь в сон, то просыпаясь - долгое сонное забытье, пере- межавшееся короткими мучительными пробуждениями, стоило мне пошевельнуться. В конце концов я проснулся с незамутненным сознанием и уверенностью, что уже утро. Мне пришло в голову: если суточный цикл сохранится, я смогу вести календарь, отмечая каждый прошедший день пустой упаковкой из-под сыра. Если по утрам откладывать в кучку в углу фургона по одному пакету, я не потеряю счет дням. Воскресенье - первый, понедельник - второй. Я извлек два куска сыра и осторожно продвинулся на два фута вперед, чтобы отложить пустые па- кетики. Я поел и попил, считая это завтраком. И я понял, что уже довольно хо- рошо освоился в темноте. Я стал менее неуклюж. Например, пользоваться пяти- галлоновой канистрой оказалось совсем не сложно. Теперь, положив крышку на пол, я уже не терял ее, как раньше, и, утолив жажду, не шарил беспомощно по полу. Рука автоматически тянулась туда, где я оставил колпачок. Психологически темнота не угнетала меня так, как прежде. На яхте я ее ненавидел: из всех мрачных перспектив, которые сулил мне второй срок заклю- чения, больше всего ужасало именно то, что меня вернут в темноту. Мне и сейчас не нравилось прозябание в потемках, но оно не тяготило, как тогда. Я |
|
|