"Дик Фрэнсис. Риск" - читать интересную книгу автора

ональный. Нежатся в постелях, теплых и уютных. Встают и не спеша идут в
паб. Вкушают горячую пищу, играют с детьми, решают не косить лужайку еще
недельку. Миллионы людей проводят свой воскресный день.
Я угостил себя воскресным обедом из ломтиков сыра и с величайшей ос-
торожностью попил воды из канистры. Наполненная, она была тяжелой, а я не
мог позволить себе перевернуть ее. Довольно много воды натекло мне за шиво-
рот, что навело меня на мысль использовать пакеты из-под сыра в качестве
стаканов для питья.
После обеда я решил вздремнуть. По-новому уложив пакеты с сыром в
сумке, я соорудил вполне приемлемую подушку и твердо вознамерился поспать,
но заснуть мешал общий дискомфорт.
Ну тогда, подумал я, лежа на спине и уставившись в невидимый потолок,
можно хотя бы разобраться в том, что удалось узнать за четыре дня свободы.
Первый из них не считается, поскольку я провел его на Менорке в хлопотах о
возвращении домой. Таким образом, остаются два дня в конторе и один на
скачках. Одну ночь я прятался в коттедже и одну крепко проспал в отеле
"Глостер". Все это время я настойчиво искал объяснение случившемуся, и в
результате обстоятельства моего нынешнего заключения разительно отличались
от обстоятельств первого. Но тогда я был совершенно сбит с толку. Сейчас у
меня родилась пара идей, по меньшей мере.
Текли часы. Лучше не стало.
Я посидел немного и снова улегся; все тело по-прежнему болело. Я уте-
шил себя мыслью, что острая боль от ушибов, как правило, рано или поздно
затихает, а не усиливается. Допустим, это был бы, например, аппендицит. Я
слышал, что людям, которые отправлялись на Эверест или в другие места, ле-
жавшие за пределами цивилизации, на всякий случай удаляли абсолютно здоро-
вый аппендикс. В общем, я пожалел, что вспомнил об аппендиците. И о зубной
боли.
У меня возникло ощущение, что наступил вечер, а потом и ночь.
Внешне ничего не менялось, изменения происходили во мне. Постепенно я
окоченел еще больше, но холод будто поднимался из глубин моего существа.
Отяжелевшие веки плотно сомкнулись. Я плавно скользил из одного состояния в
другое, то погружаясь в сон, то просыпаясь - долгое сонное забытье, пере-
межавшееся короткими мучительными пробуждениями, стоило мне пошевельнуться.
В конце концов я проснулся с незамутненным сознанием и уверенностью, что
уже утро. Мне пришло в голову: если суточный цикл сохранится, я смогу вести
календарь, отмечая каждый прошедший день пустой упаковкой из-под сыра. Если
по утрам откладывать в кучку в углу фургона по одному пакету, я не потеряю
счет дням. Воскресенье - первый, понедельник - второй. Я извлек два куска
сыра и осторожно продвинулся на два фута вперед, чтобы отложить пустые па-
кетики.
Я поел и попил, считая это завтраком. И я понял, что уже довольно хо-
рошо освоился в темноте. Я стал менее неуклюж. Например, пользоваться пяти-
галлоновой канистрой оказалось совсем не сложно. Теперь, положив крышку на
пол, я уже не терял ее, как раньше, и, утолив жажду, не шарил беспомощно по
полу. Рука автоматически тянулась туда, где я оставил колпачок.
Психологически темнота не угнетала меня так, как прежде. На яхте я ее
ненавидел: из всех мрачных перспектив, которые сулил мне второй срок заклю-
чения, больше всего ужасало именно то, что меня вернут в темноту. Мне и
сейчас не нравилось прозябание в потемках, но оно не тяготило, как тогда. Я