"Дик Фрэнсис. Риск" - читать интересную книгу автора

Но как быть, если гаечного ключа нет и в помине? Я попытал счастья с
рубашкой. Ткань немного защищала руки, ослабляя давление на кожу и кости,
но не давала никакого дополнительного преимущества. Гайки стояли незыблемо,
словно скалы. Это напоминало попытку поменять колесо машины с помощью паль-
цев и носового платка.
Брюки? Плотная материя соскальзывала чаще, чем тонкая рубашка. Я поп-
робовал пояс брюк и нашел, что с ним работать намного удобнее. С обратной
стороны к брючному поясу обычно пришивают корсажную ленту, снабженную двумя
узкими полосками ребристой резинки. Истинное предназначение такого корсажа
- поддерживать брюки без ремня, упруго стягивая их на талии поверх заправ-
ленной рубашки. Я использовал брючный корсаж вместо гаечного ключа, он
плотнее садился на гайки, чем сами штаны или рубашка, вселяя некоторую на-
дежду на успех. Но я не добился результатов, несмотря на тяжкие усилия.
День прошел однообразно. Я попрежнему сидел на полу и бесплодно пытался от-
винтить гайки, которые невозможно отвинтить, просто потому, что больше не-
чем было заняться.
На ужин снова консервированная ветчина. Я тщательно счистил жир и
съел постный кусок. Люк оставался открытым. Я поблагодарил за мыло и не за-
давал вопросов.
Воскресенье. Еще одно воскресенье. Никто не имел права держать меня
взаперти так долго и без объяснений. За бортом вовсю бурлила непростая сов-
ременная жизнь, а я сидел под замком в душной и тесной клетке, как человек
в железной маске или почти, как он.
Я пустил в ход жир, снятый с ветчины; я намазал салом гайки, решив
проверить, будет ли от этого какой-нибудь толк. Большую часть дня я провел,
разогревая шатунную гайку пальцами, растирая жир вокруг ее граней и скручи-
вая ее штанами. Ничего не получилось.
Время от времени я вставал, потягивался и карабкался вверх, чтобы
посмотреть, заслоняют ли еще обзор свернутые паруса, и всегда находил их на
месте. Я снова немного почитал триллер. Я-закрыл крышку туалета, сел на нее
и примерно час любовался стенами. Я слушал крики чаек.
Моя обычная жизнь будто осталась далеко позади. Действительность про-
текала в недрах парусного отсека. Действительность являлась загадкой. Дей-
ствительность была бездной свободного времени, сводившей с ума.


Не спеша опустился воскресный вечер, стемнело, и медленно наступил
понедельник. Моряк принес мне завтрак намного раньше обычного. Подняв на-
верх пустую сумку, он начал закрывать люк.
- Не трогай, - завопил я.
Он на миг остановился, бесстрастно глядя вниз.
- Надо, - сказал он.
Я продолжал орать, требуя открыть люк, хотя он давно ушел, бросив ме-
ня в полной темноте. Едва начав шуметь, я понял, как трудно остановиться:
давно сдерживаемые крики и вопли стремились прорваться сквозь брешь в пло-
тине. Если плотина рухнет, я тоже сломаюсь. Я запихнул в рот подушку, чтобы
заставить себя замолчать, и боролся с охватившим меня желанием биться голо-
вой о дверь.
Заработал двигатель. Грохот, вибрация и темнота-- все, как раньше.
Это слишком, подумал я. Слишком. Но, по существу, у меня был единственный