"Марина Чалова. Мелодраматическая псевдокомпьютерная околофантастика" - читать интересную книгу автора

светящегося неба кронами. В душе горечь, боль и страх, и желание стой-
кого, вечного, фатального одиночества!..
Опушка разворачивается ко мне лапами седых елей, изумрудным мхом,
подёрнутым росой и опавшими иголками, и дорогой - жёлтой, унылой,
пустой, просёлочной. Я выхожу на песок двухколейки, прикуриваю от за-
нозящейся спички и направляюсь туда, где нет ни единого намёка на
опостылевшую мне цивилизацию - где только чёрный лес слева и справа,
кузнечики и несобраное, колышащееся на ветру поле.
Hе доходя до перекрёстка, я слышу отдалённый мотоциклетный треск,
и пьяное воображение рисует Володю, который ищет меня. Деревья скрыва-
ют от меня источник шума, он приближается, и внезапно я узнаю мужчину,
останавливающего свой мотоцикл у обочины.
- Вы? Кто Вы? - мой голос дрожит. - Зачем Вы ищете меня?
Он предлагает мне подвезти. Куда? Мне всё равно, куда ехать, и я
сажусь в коляску, надеваю по-дурацки размалёванный шлем, а незнакомец,
мужественный и чужой, уже нажал на свою нелепую педаль, уже бросает
меня в туманное будущее - будущее без Володи.


4. И ничего впереди

Он оторвался от бумаг, и только теперь будто впервые увидел дво-
их, которые молча стояли у окна его кабинета.
- Позвольте, как вам удалось войти? - скорее проворчал, чем
спросил Адольф.
- Мы из Управления, - начал невысокий мужчина, видимо, взявший
на себя некие представительские функции. Второй незнакомец коротко
кивнул, как бы подтверждая реплику первого. - Господин Адольф Липски?
- Да, но...
- Возможно, Вам объяснят позже. Или не объяснят вовсе. Следуйте
за нами.
- Я не понимаю. В чём дело, господа? - голос предательски задро-
жал, и Адольф подумал, что, наверное, всё кончено. Подумал об Алисе,
Катарине и Джофе, потом о работе, о неоконченной книге, о друзьях, о
том, как вдруг, в одночасье всё это исчезает из его жизни.
Один из незнакомцев взял Адольфа за локоть:
- Мне очень жаль, Липски, но дело есть дело. Идём.
Адольф не сопротивлялся. Он только опустил голову, скрывая навер-
нувшиеся на глаза слёзы, и молча пошёл вперёд, к дверям.
- Можно, я закурю? - вдруг, неожиданно для самого себя, спросил
он у конвоиров. Один из них молча открыл портсигар и щёлкнул зажигал-
кой. Адольф взял сигарету, неловко дёрнулись пальцы, посыпался табак
из разорванной бумаги. Директор обернулся и в последний раз посмотрел
на стены кабинета, в котором почти безвылазно провёл три года своей
жизни, мысленно зачёркивая эти последние годы.
- Пора, - произнёс конвоир, закрывая портсигар.

Потом была дорога, чёрные автомобили и заброшенные гостиницы. В
конце концов Адольф научился различать эти стоянки - спокойные ночлеги
в федеральных лагерях и поспешные, воровские остановки в покинутых жи-