"Алан Дин Фостер. Пожиратели света и тьмы" - читать интересную книгу автора

себе руками, обезьяны ходко засеменили в сторону леса.
- Наше поселение лежит чуть дальше на полдень. Скоро мы доберемся до реки
и свернем на север. Я познакомлю тебя со своей семьей.
- Я бы тоже хотел познакомить тебя со своими... - вздохнул Этиоль.
- Послушай, Эхомба, я не пророк и не способен провидеть, чем закончится
твое путешествие. Но предсказать, что берегом Орисбаба ты очьнь скоро
доберешься до полноводного Кохобота и до Кора-Кери, это в моих силах.
Большая удача, когда не надо плутать в пустыне, тратить силы на то, чтобы
одолеть болота и заросли в устье большой реки.
Гомо обнял старшего брата за бедро, прижался к нему.
- Давай поторопимся, - попросил предводитель обезьян. - Так хочется
поскорее узнать, все ли спокойно в стойбище.
Не успело солнце перевалить на другую сторону небосвода, как войско
наконец добралось до родной стоянки. Взрыв радости, оглушающей, безумной,
сразил человека. Ужимки, прыжки и гримасы, виденные им в дальней роще, не
шли ни в какое сравнение с тем, с чем ему пришлось столкнуться на этот
раз. Молодежь и самки попрыгали на землю и принялись выделывать такое, что
Этиоль от изумления остановился. Радость встречи с сородичами превзошла
всякие ожидания. В том, может, таился глубокий смысл - в необузданности, в
естественности, в нескрываемом ликовании, с которым одно живое существо
радовалось появлению другого.
Скоро войско было распущено, и самцы разбежались по укромным уголкам, где
их ждали семьи. Гомо пригласил друга к себе в гости, познакомил с царицей
- нарядной упитанной обезьянкой, отшлепал ради знакомства двух своих
отпрысков. И было за что! Более подвижных и неугомонных созданий Этиоль в
жизни не встречал. Первым делом они облазили человека с ног до головы -
решили, так сказать, на ощупь изучить доставленный отцом экспонат старшего
брата. Принялись дергать Этиоля за уши, за нос, за волосы, выкручивать
пальцы... Гомо попросил Этиоля не стесняться и хорошенько отшлепать
негодников, однако пастуху было жалко невинных малышей. Вспомнились свои
двое, может, и не такие шустрые, но доверчивые. Каково родителям жить под
страхом нападения безжалостных врагов, которые так и метят, как бы
полакомиться самыми юными и нежными детишками.
Так прошел остаток дня. Темнота, просыпаясь, наваливалась с запада и с
удовольствием принялась лакомиться дневным светом - отхватывала ломтями от
небосвода, от чудно окрасившихся на закате далей, от лесной полупрозрачной
светлоты. Тем не менее, несмотря на победу ночи, света в округе все еще
хватало. Потемнели, но сохранились контуры ветвей, обломанных сучьев,
удивительной, мерцающей черным, массой выделяясь на фоне противоположного
берега река. Чуть посвечивал и как бы колыхался облитый серебристым
сиянием ствол апельсинового дерева, в развилке которого расположились
Этиоль и Гомо. Повсюду - выше, ниже, по бокам - семьями отдыхал лесной
народец. Самки прижимали детенышей, кормили младенцев грудью; малышня
постарше присмирела и под присмотром стариков сидела в рядок на ветках.
Взрослые самцы дремали вполглаза.
- Они обычно приходят оттуда, - сказал Гомо. - Переправляются через реку.
Должно быть, живут в высоких деревьях на том берегу.
Годы пастушеской жизни и череда опасностей обострили слух и зрение Этиоля
до такой степени, с какой не могут сравниться возможности среднего
человека. Он и в деревне славился своей чуткостью, его всегда высылали в