"Ольга Форш. Салтычихин грот (Советский рассказ двадцатых годов)" - читать интересную книгу автора

Рядом с будкой кассира висела афиша с анонсом пьесы, прошумевшей в
столицах.
- Актеры! Актеры! - И мальчишки, поправив наскоро ремень плоской
коробки с товаром на рубль, стрельнули встречать.
- Сама императрица прет, свои чемоданы несет, зда-аровая! - кричали
мальчишки.
- А ведь похожа, я живую видала. И только подумать, из придворной
кареты точно так выходила, а я таким же манером ей в спину...
- Только уж сама-то, чай, своих чемоданов тогда не носила.
- Гражданин кассир, почему именно нет имен на афише?
- А имена нам к чему же! Афиша давно напечатана, а уж труппу потом...
подбираем на бирже. Кто свободен - один к одному лепим спектакль. На
выезд, в дачное место, каждый идет на две роли. Есть которые и на три...
вот один во дворе никак уж в князья гримируется.
- Ишь ты, под небесное под освещение! Эх, граждане, с голоду это небось!
Несмотря на зеленые шкалики, мерцавшие в зелени, в театральной уборной
электричества почему-то еще не было, и актер, чернявенький, с волосатой
грудью, мастерился под наружное освещение застегнуть на золотые запонки
стоявшую лубом крахмальную грудь. Он гневно кричал в публику:
- Черт знает что, - когда ж дадут электричество?
- Опоздать им, вишь, нежелательно, - пояснял лавочник, - на голых
досках все бока здесь в театре обмять.
- Дачники не прежние, приглашать не тароваты, сами-то большинство
полупролетариат.
- Вы по пьесе кто будете? Министр или князь? - жеманится дачница перед
высоким носатым блондином.
- А вот угадайте?
- И меня угадайте.
И на скорую руку тотализатор. Ставят дачницы на актеров карамель "Иру"
и конфету "Мишку" - наживают мальчишки.
Во дворе из-за князя, победившего крахмальную грудь, глянули воронова
крыла парик, нос крючком, из-под носа черная как смоль борода. Борода
сказала брюзгливо:
- Мы в сараях ночевать не согласны!
- Это сам... - зашептались в публике, - это сам.
- Опоздаешь, на аглицких на пружинах поспишь, - крикнул из гущи голос,
- всю труппу Собакин с выпивкой приглашает.
- У Собакина в кармане вошь на аркане, в луже спит, самогоном налит,
го-го, не доверяйте, просвещенные артисты.
Наконец расшипелась, заработала станция, всюду вспыхнуло. Открылись
двери, и, заглушая визгом звонок, ринулась публика "стоячего" места. За
ними публика выше и ниже полтинника.
- Вот они в ложе, глядите, - сказала Зоечка, - как иконостас
разукрасились. Об нас шепчутся - Чушкова, Папкова и Краузе.
- Я бандит-шико, а вы моя жертва! Уж не войти ли мне в роль?
Появился пред началом антрепренер, он же суфлер, он же великий князь -
героическое лицо пьесы, просил снисхождения за то, что гастролеры играть
будут без декораций, без многих действующих лиц и опущенных за поздним
часом нескольких действий. Он выражал надежду, что граждане найдут в себе
достаточно собственного революционного воображения и заполнят сцену всей