"Фредерик Форсайт. Чудо" - читать интересную книгу автора

ранам. Я крикнул ей, чтоб не трогала повязки, но она словно не слышала,
молча продолжала свое дело.
- Это была та самая девушка? - спросил американец.
- Да, та самая. Только на этот раз мне удалось заметить то, чего не
заметил прошлой ночью. На ней была не накидка, а некое подобие монашеского
облачения. И тут я понял, что пришла она из одного из монастырей,
находившихся в Сиене. А на груди, на бледно-сером фоне, был вышит более
темной нитью какой-то знак. Приглядевшись, я увидел, что это христианский
крест, но только немного необычный. Одна из перекладин креста была сломана и
свисала под углом в сорок пять градусов...

С огромной площади вновь донесся рев толпы, воспарил над черепичными
крышами. Знаменосцы закончили свое выступление, и теперь по площади, по
песчаному кругу, вели под уздцы десять лошадей. С уздечками, но без седел,
участникам скачек предстояло проскакать на их ничем не покрытых спинах.
Перед судейской трибуной возвышался флагшток с Палио, тем самым, за
обладание которым им предстояло бороться под громкие крики толпы. Жена
туриста поднялась со скамьи и пощупала забинтованную лодыжку.
- Думаю, что смогу идти, правда, медленно, - проговорила она.
- Еще несколько минут, дорогая, - сказал ей муж. - И обещаю, мы пойдем
на площадь и присоединимся к веселью. Как прошла вторая ночь? - обернулся он
к хирургу.
- Я прооперировал остающихся двадцать человек, последних раненых
немцев. Потом взял новые медикаменты и бинты и вернулся к тем, кем занимался
вчера, пытался облегчить их положение. Ведь теперь у меня был морфий.
Антибиотики. И я мог хоть немного облегчить страдания тем, кому все равно
предстояло умереть.
- И кто-то из них умер?
- Никто. Они побывали на грани смерти, заглянули ей прямо в глаза, но
ни один из них не умер. В ту ночь. И всю эту ночь напролет между ними
расхаживала молодая монахиня, молчала, не произносила ни слова, лишь
улыбалась, смачивала им лица свежей колодезной водой, бережно прикасалась к
ранам. Они благодарили ее, некоторые тянули руки и пытались прикоснуться
хотя бы к краю ее платья. Но она лишь улыбалась, уворачивалась и двигалась
дальше.
На протяжении целых суток я жевал таблетки бензедрина, чтоб не заснуть.
Но к утру, когда увидел, что сделал все, что мог, а запасы медикаментов
снова иссякли, увидел, как санитары спят вповалку, привалившись к стене, а
халат, руки и лицо у меня забрызганы кровью, я уселся за операционный стол.
Тот самый стол, за которым некогда ела итальянская семья; уселся, обхватил
голову руками и отключился. Разбудил меня один из санитаров - тряс за плечо.
Солнце уже взошло. Он где-то раздобыл походный котелок, полный настоящего
итальянского кофе, и подогрел его на костре. То была самая потрясающая чашка
кофе, которую мне довелось выпить в жизни.
- А девушка? Монахиня?
- Ушла.
- Ну а раненые?
- Я обошел двор. Проверил каждого. Все были живы.
- Вы, наверное, были довольны?
- Слабо сказано. Я был просто счастлив. Чувствовал себя едва ли не