"Фредерик Форсайт. Икона (исправлено и дополнено эпилогом) " - читать интересную книгу автора

Черепашьей бухте, она, по убеждению своего хозяина, могла справиться
с любым морем и с любой рыбой. Судно было уже подержанным, когда он
купил его пять лет назад на одной из верфей Южной Флориды. Тогда он
только что перебрался на острова, увидев коротенькое объявление в
"Боут трейдер", и с тех пор возился с яхтой день и ночь, пока она не
превратилась в самую дерзкую девицу всех островов, хотя этой барышне
было уже десять лет от роду. Он не жалел на нее денег, несмотря на то
что все еще продолжал выплачивать долг финансовой компании.
Войдя в гавань, он поставил яхту на ее стоянку через несколько
мест от "Сакитуми", принадлежащей тоже американцу, Бобу Коллинсу,
выключил мотор и спустился на нижнюю палубу спросить своих клиентов,
хорошо ли они провели время. Те оказались довольными и заплатили,
добавив щедрые чаевые для него и Джулиуса. Когда они ушли, шкипер
подмигнул Джулиусу, оставил ему все чаевые и рыбу и, сняв фуражку,
запустил пальцы в спутанные волосы.
Затем он оставил улыбающегося островитянина прибирать яхту, мыть
чистой водой удочки и катушки, чтобы "Фокси леди" отошла ко сну в
полном порядке. Перед тем как идти домой, он вернется сюда, чтобы
запереть ее. А пока, предвкушая крепкий дайкири, он зашагал по
широкому тротуару к "Банановой лодке", здороваясь с каждым встречным,
и каждый встречный здоровался с ним.


Глава 2

Прошло два часа, а Леонид Зайцев все еще сидел на скамье у реки,
так и не решив свою проблему. Теперь он жалел о том, что взял этот
документ. Он не мог объяснить себе, почему он это сделал. Если они
узнают, то его накажут, а жизнь и без того постоянно наказывала его,
и он не понимал за что.
Родился Заяц в маленькой бедной деревушке к западу от Смоленска
в 1936 году. Деревня ничем не выделялась среди других и походила на
десятки тысяч деревень, разбросанных по стране. Единственная с
глубокими колеями улица: летом - пыльная, осенью - утопавшая в грязи,
а зимой - твердая от мороза, как камень. Тридцать или чуть больше
домов, сараи и бывшие крестьяне, загнанные, как стадо, в сталинские
колхозы. Его отец тоже был колхозником. Жили они в лачуге чуть в
стороне от дороги.
Дальше по дороге, в квартирке над маленькой лавочкой, жил
деревенский пекарь. Отец говорил ему, что не следует водить
знакомство с пекарем, потому что тот - еврей. Мальчик не понимал, что
это значит, но, очевидно, быть "евреем" нехорошо. Однако мать
покупала у него хлеб, и хлеб этот был очень вкусным.
Он недоумевал, почему нельзя разговаривать с пекарем, ведь этот
веселый человек иногда стоял в дверях своей лавки и, увидев Леонида,
подмигивал ему и бросал булочку, горячую булочку только что из печи.
Опасаясь недовольства отца, Леонид убегал за коровник и там съедал
эту булку. Пекарь жил с женой и двумя дочерьми, которых Леонид иногда
видел, когда они выглядывали из дверей лавки; казалось, они никогда
не выходили из дома и не играли на улице.