"Теодор Фонтане. Эффи Брист " - читать интересную книгу автора

добродетелями не многого стоит. Я лично не могу судить об этих вопросах; о
старости - могу, а о юности - нет. Потому что я, в сущности, никогда не
был молод. Личности моего склада не знают юности. И я имею право сказать,
что это самое печальное. У таких людей нет настоящего мужества, нет веры в
собственные силы, они едва решаются пригласить даму на танец, боясь
поставить ее в неловкое положение. Так проходят годы, человек старится, и
прожитая жизнь кажется бедной и пустой. Эффи подала ему руку.
- Ах, вы не имеете права так говорить. Мы, женщины, вовсе не так
плохи.
- О нет, конечно, нет...
- А когда я вспоминаю, - продолжала Эффи, - о том, что пережила...
правда не так уж много, потому что я мало выезжала в свет и почти всегда
жила в деревне.... Но, вспоминая прошлое, я прихожу к заключению, что мы
всегда любим то, что достойно любви. А потом, сразу видно, что вы совсем не
такой, как другие. На это у нас, женщин, острый глаз. Может, тут оказывает
свое действие ваше имя. Любимым повседневным изречением нашего старого
пастора Немейера было: "Имя, прежде всего имя, данное при крещении, таит в
себе нечто предопределяющее". Алонзо Гизгюблер... Мне кажется, это имя
открывает целый мир. Ведь Алонзо - имя романтическое и, я бы сказала,
прециозное.
Гизгюблер улыбался с необычайным удовольствием. Он нашел в себе
мужество отложить в сторону свой непропорционально высокий цилиндр, который
до сих пор вертел в руках.
- Да, милостивая сударыня, вы совершенно правы.
- О, я понимаю. Я наслышалась о консулах, которых так много в Кессине.
Вероятно, в доме испанского консула ваш отец познакомился с дочерью морского
капитана, полагаю, с прекрасной андалузкой. Анадалузки всегда прекрасны.
- Совершенно верно, сударыня. Моя мать была действительно прекрасной,
хотя мне лично и не подобает об этом говорить. Однако, когда ваш супруг три
года тому назад приехал сюда, она еще была жива, и в глазах у нее все еще
горел огонь. Ваш супруг подтвердит мои слова. Во мне лично больше от
Гизгюблеров, людей с невзрачной внешностью, но в общем неплохих людей. Мы
здесь уже в четвертом поколении - целое столетие. И если бы существовало
аптекарское дворянство...
- ...то вы имели бы право на него претендовать. И я, со своей стороны,
считаю ваши права безусловно доказанными. Мы, представители старинных
фамилий, считаем это естественным, потому что приветствуем хороший образ
мыслей, откуда бы он ни шел. Так по крайней мере меня воспитали отец и мать.
Я урожденная Брист и происхожу от того самого Бриста, который в канун
Фербеллинского сражения* штурмовал Ратенов, о чем вы, должно быть, слышали.
- О, разумеется, сударыня, как не слышать.
- Итак, я из рода Брист. И мой отец повторял мне сотни раз: "Эффи (так
меня зовут), Эффи, - в этом все дело. Когда Фробен сменил лошадь*, Брист
уже был дворянином. А когда Лютер сказал "На этом я стою"*, так уж
наверняка. И думаю, господин Гизгюблер, Инштеттен был совершенно прав, когда
уверял меня, что мы с вами будем добрыми друзьями.
Гизгюблер испытывал желание тут же объясниться в любви и просить
разрешения, как Сид или еще какой славный герой, сражаться и умереть за нее.
Но так как это было невозможно, а его сердце не могло больше выдержать, он
встал, отыскал свою шляпу, к счастью оказавшуюся тут же, поцеловал даме руку