"Теодор Фонтане. Эффи Брист " - читать интересную книгу автора

Александрийского полка. Да, все прошло хорошо и гладко, даже сверх ожиданий.
Только Берта и Герта рыдали столь бурно, что провинциальных виршей Янке
почти нельзя было расслышать. Но и это мало чему повредило. Некоторые тонкие
знатоки даже остались при мнении, что "...когда обладательницы таких
прелестных рыженьких головок запинаются, всхлипывают и не понимают друг
друга на сцене, то это окончательно покоряет зрителей". Особого триумфа
удостоился кузен Брист в роли, придуманной им самим. Он представлял
коммивояжера из магазина Демута, который, узнав, что юная невеста собирается
сейчас же после свадьбы ехать в Италию, решил сбыть ей дорожный чемодан: в
действительности же этот чемодан представлял собой огромную бонбоньерку,
полную сладостей. Танцы продолжались до трех часов ночи, по случаю чего
старый Брист, все больше и больше приходя в "шампанское настроение", начал
отпускать всякого рода замечания, то по поводу танцев с факелами (они еще
были в ходу при некоторых королевских дворах), то по поводу старинного
обычая танцевать в чулках с подвязками. Эти замечания, которым не было видно
конца и которые становились все фривольнее, зашли наконец так далеко, что
пришло время прервать поток его красноречия.
- Возьми себя в руки, Брист! - заявила супруга в довольно серьезном
тоне, хотя и шепотом.-- Ты здесь не для того, чтобы говорить
двусмысленности, а для того, чтобы поддерживать честь дома. Тут свадьба, а
не охотничий пикник.
На это Брист ответил, что "между тем и другим он не находит особенной
разницы, во всяком случае он счастлив".
Да и день свадьбы тоже прошел хорошо. Нимейер говорил превосходно, а
один из старых берлинских господ, некогда имевший какое-то отношение к
придворным кругам, заметил, возвращаясь из церкви домой:
- Удивительно, как много талантов в нашем государстве! В этом я вижу
триумф наших школ, а быть может, в еще большей мере - нашей философии.
Подумать
только: Нимейер, старый деревенский пастор - он выглядел сначала таким
непрезентабельным... Ну посудите сами, друг мой: разве он не говорил, как
придворный проповедник? Какой такт, какое мастерство антитезы - совсем как
у Кегеля *, а что касается чувства, то и того выше. Кегель слишком холоден
-- впрочем, человек с его положением и должен быть холоден. Но что вообще
подогревает в нас дух, как не тепло?
Еще не женатый, но уже в четвертый раз присутствовавший на чужой
свадьбе сановник, к которому были обращены эти слова, разумеется,
согласился.
- Очень правильно, дорогой друг, - сказал он, - слишком много
тепла!.. Превосходно... Кстати, я потом расскажу вам одну историю...
День после свадьбы выпал ясный и тихий. Октябрьское солнце сияло, но
было уже по-осеннему свежо, и Брист, который только что позавтракал вместе с
супругой, поднялся с места, подошел к камину и, заложив руки за спину,
уставился на замирающее пламя. Госпожа фон Брист со своим рукоделием тоже
придвинулась ближе к огню и сказала Вильке, вошедшему в это время, чтобы он
убрал со стола остатки завтрака.
- Послушайте, Вильке, когда вы наведете порядок в зале? Это нужно
сделать в первую очередь. Да позаботьтесь, чтобы торты были доставлены куда
следует: ореховый - к пастору, а блюдо с пирожными - к Янке. Да
поосторожнее будьте со стаканами. Я имею в виду тонкий хрусталь.