"В.В.Фомин. Варяги и варяжская русь " - читать интересную книгу автора

существенного". Не приемля такой оценки, ученый заметил: "Но это не совсем
справедливо. Шлецер прибавил весьма смелую опору главнейшему положению
Байера, именно тому, что до призвания князей русские не знали цивилизации и
ею обязаны германскому элементу". В.О. Ключевский говорил, что "Нестор"
Шлецера - это "не результат научного исследования, а просто повторение
взгляда Нестора... Там, где взгляд Нестора мутится и требовал научного
комментария, Шлецер черпал пояснения у Байера, частью у Миллера. Трудно
отыскать в изложении Шлецера даже новый аргумент в оправдание этой теории".
П.Н.Милюков отмечал, что Байер практически исчерпал все затронутые им
сюжеты, в связи с чем Шлецер лишь "снабдил извлечения из Байера некоторыми
частичными возражениями и поправками". А.Г.Кузьмин, также подчеркнув, что он
"не прибавил ни одного нового аргумента к норманизму", вместе с тем выделял
"значительный" его вклад "в систематизацию концепции норманизма, попытавшись
укрепить ее фундамент

за счет русской летописи"14

В науке был поставлен и вопрос о мотивах, заставивших немецких ученых
обратиться к одной из самых узловых проблем истории нашего Отечества и
интерпретировать ее в норманистском духе, о качестве приводимой ими
доказательной базы, о их роли в развитии русской исторической мысли в целом.
Еще В.Н.Татищев, высоко ценя труды Байера, которые ему, как он признавал,
"многое неизвестное открыли", в тоже время отметил "пристрастное
доброхотство Беерово к отечеству...", приводившее его к ошибкам. О том, что
в основе построений Байера лежал "немецкий патриотизм"", свысока взиравший
на "варварскую Русь", говорил антинормаиист Н.В.Савсльев-Ростиславич. В силу
чего, заключал М.О.Коялович, "под видом научности широко разлилось в нашей
науке зло немецких национальных воззрений на наше прошедшее". Сам же вывод
Байера русской государственности из "германского мира" он оценил как крайне
вредный, "потому что авторитетно отрезал путь к

изучению того же предмета с русской точки зрения"15.

Норманист П.Г.Бутков, обращая внимание на тот факт, что Шлецер
изображал Русь до прихода Рюрика "красками более мрачными, чем свойственными
нынешним эскимосам...", сказал, что его пером "управляло предубеждение,
будто наши славяне в быту своем ничем не одолжены самим себе, а все" только
шведам. По заключению Н.В.Савельева-Ростиславича, он положил в основу всех
своих трудов "мысль о превосходстве своих родичей перед всеми народами в
мире", что увлекало "его за пределы исторической истины". Немец Е.Классен со
знанием дела указывал, что Германия XVIII в. жила представлением о
варварстве русских и твердым убеждением в том, что Европа своим просвещением
обязана исключительно германцам. По причине чего Шлецер, подчеркивал
исследователь, "упоенный народным предубеждением", стремился доказать, что
руссы могли быть только германцами, приобщившими восточных славян к основам
цивилизации. К.Н.Бестужев-Рюмин, полагавший варягов норманнами, заметил, что
Шлецер глядел на славян как на "американских дикарей", которым скандинавы
"принесли веру, законы, гражданственность". Русская историческая наука,
отмечал М.О.Коялович, долго платила непомерно высокую дань "немецкому
патриотизму Шлецера и его заблуждениям..."16.