"Владимир Фомин. Белая ворона (Повесть моей матери) " - читать интересную книгу автора

спазмофилии от недостатка кальция в организме, а, может быть, и истерический
приступ, хотя вряд ли.
Мама пожертвовала своими интересами, и чтобы быть в детском саду со
мною рядом, оставила работу в детском доме в городе Кинешма и перевелась в
Заволжский район в "медвежий угол" на работу в детский сад, где была вместе
со мной, работая воспитателем и заведующей одновременно. Приступов больше не
было, но мне было беспросветно тяжело. Я ничего не ела: ненавидела мясо,
яйца, сливочное масло, меня тошнило от сладкого, противны были пряники,
печенье, кофе, какао, шоколадные конфеты, каша и суп. Мне бы только фруктов,
ягод, овощей и хлеба с сырым молоком, да чаю из самовара. Но яблоко давали
только на десерт, когда я съем первое, второе и третье блюдо "за маму, за
папу, за бабашку, за Сталина" и т.д. В детсаду воспитатели часто говорили
детям: "Не выйдешь из-за стола, пока не съешь все". По рекомендации врача
мама поила меня портвейном и кагором, давала противный рыбий жир и витамины.
Нужно было спать днем, но я ни разу не уснула, а лишь лежала с закрытыми
глазами и тосковала по деревне. В моей жизни наступила беспрерывная зима.
Лета в детском саду не было, так как на лето я возвращалась в деревню. Мама
очень заботилась обо мне, тепло одевала, чтобы не простудилась, носила на
руках в детский сад, чтобы ноги не устали, потом и в школу возила на санках.
Но, несмотря на неусыпную заботу, а вернее, благодаря ей, я бесконечно
болела простудными заболеваниями.
Мне еще не было и четырех лет, как однажды после конфликта я решила
уйти из дома к бабушке в деревню. Мы тогда жили на квартире у Лапшиных.
Взрослые посмеялись надо мной, но решили посмотреть, что со мной будет.
Одели потеплее, дали в руки узелок с вещами и сказали, что в деревню надо
ехать на машине, нужно только руку поднять, чтобы машина остановилась. Я
вышла на большую дорогу и стала поджидать проезжий грузовик. Была темная
ночь, мороз, метель. Темноты я не боялась, одета была тепло, и стояла я
долго. Наверное, если бы даже устали ноги, я бы легла в снег и дожидалась бы
машины лежа, но домой я решила никогда не возвращаться - так сильно омерзела
мне эта жизнь по правилам. Взрослые не выдержали, вышли и стали уговаривать
меня вернуться в дом. Я не сдавалась до тех пор, пока мне не объяснили, что
грузовики в деревню не ездят, и меня они довезут только до Волги, и нужно
ждать лета, чтобы доехать до деревни на пароходе. Мне твердо обещали, что
летом меня обязательно отвезут в деревню.
Когда мама уезжала от отца, он сомневался, что она сможет хорошо
воспитать меня, и сказал: "Ты с ней еще наплачешься. Она покажет тебе свой
характер". Очевидно, мама приняла эти слова к сведению и старалась сломить
мое сопротивление, обуздать неукротимый нрав. Так обуздывают молодых
лошадей, чтобы впрячь их в телегу жизни, которую они будут покорно тащить до
конца своих дней. Так дрессируют животных, приводя их через наказание к
послушанию. Мама никогда не била и не шлепала меня, но нахмуренные брови и
скучный угол, в котором я часто стояла и обдумывала свое поведение, был хуже
всяких шлепков.
Я должна была не только слушаться старших, но и догадываться сама, что
такое хорошо и что такое плохо. Так, например, все люди носят кружку с
молоком в руках, я решила, что место ей - на голове. Кружка упала, разбилась
вдребезги, молоко пролилось на одежду. Преступление было налицо, кружку было
жаль, одежду нужно было стирать и сушить, и поэтому место мое было в углу.
Какие выводы делает ребенок в детстве, попадая часто в места для