"Уильям Фолкнер. Рука, простертая на воды" - читать интересную книгу автора

приглашение, позвоните мне в Джефферсон.
На следующее утро перед рассветом волна зноя разбилась. Он лежал в
постели, смотрел и слушал, как сверкают молнии, гремит гром и неистово
клокочет ливень, думал о том, как мутные глинистые потоки с шумом прорывают
канавки на одинокой свежей могиле Лонни Гриннапа, вырытой в склоне
бесплодного холма возле церкви без шпиля, и о том, что даже рев разлившейся
реки не может заглушить стук дождя, низвергающегося на парусиново-жестяной
шалаш, где глухонемой, наверное, все еще ждет возвращения Лонни, зная:
что-то случилось, но не зная, как, не зная, почему. Не зная, как, подумал
Стивенс. {Они каким-то образом его одурачили. Они даже не потрудились его
связать. Они просто его одурачили.}
В среду вечером моттстаунский страховой агент сообщил ему по телефону,
что Тайлер Болленбо предъявил свои бумаги.
- Прекрасно, - сказал Стивенс. - В понедельник пошлите ему приглашение
на вторник. И известите меня, когда убедитесь, что он его получил. - Он
положил трубку. {Я не игрок, а взялся играть в стад-покер с профессиональным
игроком, подумал он. Но я, по крайней мере, заставил его взять карту из
прикупа. И он знает, с кем поделиться выигрышем.}
Итак, когда в следующий понедельник агент позвонил ему снова, он знал
только, что будет делать он сам. Ему пришло в голову, что не мешало бы
попросить шерифа послать с ним своего помощника или взять с собой
кого-нибудь из приятелей. {Но даже и приятель не поверил бы, что я
рассчитываю всего лишь на закрытую карту, сказал он себе, хотя сам я твердо
знаю: один человек, пусть даже он неопытный убийца, может считать, что он
все за собой убрал. Но когда их двое, ни один из них не может быть уверен,
что второй не оставил никаких следов.}
И потому он поехал один. У него был револьвер. Он вытащил его из ящика,
посмотрел и положил его обратно. {По крайней мере, никто меня из него не
застрелит}, сказал он себе. Он выехал из города, когда уже смеркалось.
На этот раз в придорожной лавке было темно. Добравшись до той дороги,
куда он сворачивал девять дней назад, он на этот раз повернул направо,
проехал с четверть мили и свернул в замусоренный двор, направив горящие фары
прямо на темную хижину. Он их не выключил. В желтом свете желтого луча он
подошел к хижине и крикнул:
- Нат! Нат!
Негр тотчас отозвался, хотя света не зажигали.
- Я иду в лагерь мистера Лонни Гриннапа. Если я к рассвету не вернусь,
ступай в лавку и скажи им там.
Ответа не было. Потом женский голос произнес:
- Отойди от двери!
Мужской голос что-то пробормотал.
- Знать я ничего не знаю! - заорала женщина. - Уходи и не связывайся с
этими белыми!
{Значит, кроме меня, есть и другие}, подумал Стивенс, и ему пришло в
голову, что негры очень часто, почти всегда, инстинктивно чуют зло. Он
вернулся к машине, выключил фары и взял с сиденья фонарик.
Он нашел грузовик. В коротком луче фонаря он снова прочитал номерной
знак, который девять дней назад на его глазах скрылся за гребнем холма. Он
выключил фонарик и сунул его в карман.
Через двадцать минут ему стало ясно, что фонарь ему не нужен. Ступив на