"Уильям Фолкнер. Сарторис (Роман. 1929)" - читать интересную книгу автора

по-другому. Когда он начал людей убивать. Сперва тех двух
саквояжников-янки, что негров мутили, - вошел прямо в комнату, где они
сидели за столом, а пистолеты ихние на столе лежали, а после еще того
разбойника и второго парня - всех из своего дьявольского дерринджера
застрелил. Когда человек начинает людей убивать, ему почти всегда
приходится убивать их все больше и больше. А когда он убивает, он уже и сам
покойник".
Тогда-то на чело Джона Сарториса опустилась зловещая тень обреченности
и рока - в тот вечер, когда он сидел в столовой под свечами и, беседуя с
сыном, вертел в руке бокал. Железная дорога была уже построена, и в этот
день после долгой и жестокой борьбы он был избран в законодательное
собрание штата, и печать обреченности легла на его чело и смертная
усталость.
"Итак, - сказал он, - завтра Редлоу убьет меня, потому что я буду
безоружен. Я устал убивать людей... Передай мне вино, Баярд".
И на следующий день он был мертв, и тогда - словно он только и ждал
смерти, чтобы вырваться из нелепой мешанины костей и духа, - освободившись
из тенет своей немощной плоти, он мог наконец отлить в прочную форму то,
что каким-то образом обрело роковое сходство с его мечтой: словно призрак
или некое божество, его могли снова вызвать к жизни тягучие воспоминания
безграмотного старика или обугленная трубка, из которой давным-давно
выветрился даже терпкий запах сгоревшего табака.
Старый Баярд встрепенулся и, подойдя к комоду, положил на него трубку.
Потом он вышел из комнаты, тяжело протопал вниз по лестнице и спустился с
заднего крыльца.
Юноша-негр тотчас проснулся, отвязал кобылу и придержал стремя. Старый
Баярд вскарабкался в седло, вспомнил наконец про сигару и раскурил ее. Негр
открыл ворота во двор, обогнал всадника, открыл вторые ворота и выпустил
его в поле. Баярд поехал вперед, сопровождаемый струйкой горького сигарного
дыма. Вскоре откуда-то выскочил пятнистый сеттер и пустился вслед за
кобылой.
Элнора, стоя босиком на кухонном полу, окунула в ведро швабру и снова
шлепнула ею по полу.

Грешник встал со скамьи стенаний,
Грешник залез на скамью покаяний.
Пастырь спросил: ну, покаялся, брат?
А тот: ты блудливей меня во сто крат.
О Господи Боже!
Вот что с церковью стало теперь!






2


Саймон держал путь к огромному кирпичному дому, расположенному почти