"Уильям Фолкнер. Дым" - читать интересную книгу автора

чтобы тот разделил всю землю, которая, как он узнал, была только под
опекой старого Анса, и отдал ему, Ансу, младшему, его надел. Старый Анс в
ярости отказался. Должно быть, и сын требовал землю с такой же яростью -
оба они, старый Анс и молодой Анс, стоили один другого. А потом мы узнали,
что, как ни странно, Вирджиниус стал на сторону отца. Так мы по крайней
мере слышали, потому что землю никто не тронул, и нам рассказывали, что
после бешеной ссоры, какой даже у них никогда не бывало, - такой страшной,
что слуги-негры разбежались и прятались всю ночь, - молодой Анс уехал,
забрав принадлежащую ему упряжку мулов, и с этого дня до самой смерти
отца, даже после того как и Вирджиниус был вынужден уйти из дому, Ансельм
больше никогда не разговаривал ни с отцом, ни с братом. Однако на этот раз
Ансельм уехал недалеко. Он просто поселился в горах ("оттуда ему было
видно, что делают старик и Вирджиниус", - сказал кто-то, и мы все с ним
согласились) и в течение пятнадцати лет жил один в двухкомнатном домишке с
земляным полом, жил, как отшельник, сам себе стряпал и раза четыре в год
появлялся в городе на своих двух мулах. Несколько лет назад его арестовали
и судили за то, что он гнал виски. Он отказался от защиты, ни в чем не
признался, был приговорен к штрафу за нарушение закона и за неуважение к
суду, а когда его брат Вирджиниус предложил заплатить за него штраф, на
него накатил такой же припадок бешенства, как, бывало, и у его отца. Он
пытался избить Вирджиниуса тут же, в суде, сам потребовал, чтобы его
отвели в тюрьму, и через восемь месяцев был освобожден за примерное
поведение и вернулся в свою хижину - угрюмый, молчаливый, горбоносый
человек, которого побаивались и соседи и случайные прохожие.
Второй близнец, Вирджиниус, остался дома и обрабатывал землю, о которой
их отец совсем не заботился. (О старом Ансе так и говорили: откуда он и
кто он - неизвестно, но ясно, что он не фермер. И мы тоже все сходились на
одном: старик оттого и поссорился с молодым Ансом, что тот видеть не мог,
как отец запустил землю, предназначенную матерью для него с братом.) Но
Вирджиниус остался с отцом. Конечно, ему, должно быть, жилось несладко, и
мы потом часто говаривали: "Вирджиниус должен был понимать, что долго так
продолжаться не может". А уж после того, что произошло, мы думали:
"Возможно, он и понимал". Такой уж он был человек, этот Вирджиниус. Никто
не знал, что он думал тогда, и вообще никто не знал, о чем он думает.
Старый Анс и молодой Анс - тут мы как в воду глядели. Может, вода была
темная, но все-таки каждому было ясно, что у них на уме. Но ни один
человек не знал, что думает Вирджиниус, что он делает, и только потом все
узнали. Мы даже не знали, как случилось, что Вирджиниус, прожив наедине с
отцом десять лет, пока молодой Анс отсутствовал, тоже в конце концов ушел.
Он об этом никому не рассказывал - даже Гренби Доджу и то, наверно, ни
слова не сказал. Но мы знали старого Анса и знали Вирджиниуса, и вот как
мы себе представляли их ссору.
Мы видели, что старый Анс бесился целый год, после того как молодой Анс
забрал мулов и ушел в горы. А потом, наверно, его прорвало, и он сказал
Вирджиниусу что-нибудь такое:
- Думаешь, раз твой брат ушел, ты теперь можешь тут торчать и ждать,
пока вся земля достанется тебе?
- Не нужна мне вся земля, - ответил Вирджиниус. - Мне бы только
получить свой надел.
- Ага, - сказал, наверно, старый Анс, - ты тоже хочешь землю разделить.