"Наум Давидович Фогель. Гипнотрон профессора Браилова (научно-фантастическая повесть) " - читать интересную книгу автора

Заведующий мастерской, Яков Семенович Левин, сразу же проникся глубоким
уважением к Алеутову. "Золотые руки! А?.. Это не руки, а скрипичный ключ к
сонате Бетховена!"
Позже выяснилось, что Алеутов разбирается не только в часовых
механизмах. В мастерскую как-то принесли для ремонта редко встречающийся
радиоприемник марки "Филипс". Радисты долго возились, но аппарат
капризничал: репродуктор вместо нормальных звуков извергал каскады хрипов и
тресков, от которых дребезжали стекла витрин.
Старший радиотехник, человек на редкость спокойный, наконец не выдержал
и разразился руганью:
- Чтоб тебе вместе с твоим хозяином в тартарары провалиться! Два часа
угробил, и никакого толку!
Алеутов подошел, с минуту стоял, прислушиваясь к приемнику, потом
наклонился, решительно выключил его и произнес, добродушно улыбаясь:
- Оконечную лампу смените, Иван Пантелеевич. потеряла эмиссию. И
сопротивление на аноде детектора тоже менять надо: видать испорчено.
Иван Пантелеевич с раздражением посмотрел на Алеутова. "Тебя еще тут не
хватало!" Однако лампу сменил и сопротивление перепаял. Приемник сразу же
заработал.
После этого случая радиотехники, когда у них что-нибудь не ладилось,
всегда обращались за помощью к Алеутову. Тот, как правило, сразу же находил
причину неполадки.
- Завидных знаний мастер! - восхищенно покачивал головой Иван
Пантелеевич. - Нету для него секретов в технике. Одно слово - универсал.
Когда Левин заболел, директор промартели назначил заведующим мастерской
Алеутова. Тот долго отказывался, потом согласился.
- Хорошо, - сказал он. - Но только временно. Пока Яков Семенович
выздоровеет.
Но Левин, вернувшись на работу после болезни, отказался принимать дела.
"Стар стал, трудно с отчетами возиться. Да и вообще... Так уж у нас принято,
чтобы старшим по мастерской самый лучший был. Кто такой Левин?.. Часовой
мастер, и только. А товарищ Алеутов?.. Ну, это совсем другое дело... Это
широкий диапазон. Да!"
Часовая мастерская считалась лучшей в городе. Она обслуживала несколько
институтов и университет - профилактический осмотр и ремонт часов, аппаратов
с часовыми механизмами, кимографов, секундомеров...
По вторникам, четвергам и субботам Левин направлялся на свои объекты.
Старику было нелегко. Возвращался он усталый, тяжело дыша.
- При вашем сердце трудное это дело, Яков Семенович, сказал как-то
Алеутов. - Давайте я на себя хоть психоневрологический возьму. До него ведь
пока доберешься... Три пересадки делать приходится.
- Э, нет, - возразил Левин. - Сельскохозяйственный - пожалуйста!
Ветеринарный - милости прошу. А психоневрологический - ни за что. Ведь у
меня, Аким Федотович, склероз, это раз. Кровяное давление, это два. Руки вот
дрожать начали. А там специалисты, профессора! Они мне свалиться не дадут.
Я, знаете, больше всего свалиться боюсь. Очень противно умирать, лежа в
постели. Надо чтобы сразу хлоп - и нет человека. И обязательно надо, чтобы
это "хлоп" во время работы произошло. Да... Так о чем же я говорил?
Вспомнил! О профессорах. Так вот, в прошлый четверг знаете кто меня смотрел?
Сам профессор Браилов, Антон Романович.