"Наум Давидович Фогель. Гипнотрон профессора Браилова (научно-фантастическая повесть) " - читать интересную книгу автора

- Не скромничай, Лосев! - хитровато подмигнул Картавин. - В душе,
небось, рад-радешенек. Она, эта Браилова, интересна или так себе? Скучная,
должно быть, особа?
- Почему скучная?
- Сам понимаешь: возиться с психическими - невеселое дело,
- При чем здесь психические? - едва сдерживая раздражение, вскинул
плечами Лосев. - Она работает в научно - исследовательском институте:
лечение сном, оригинальная методика, усыпление больных приборами,
действующими на расстоянии...
- Вот, вот, - весело засмеялся Картавин... - Я же говорил: Георгий
Степанович облюбовал себе новую тему для очерка: "Новости психоневрологии!",
"Лечение сном!" Сенсация!..
- Постой, постой! - вскочил, как ужаленный, Лосев. - Как ты сказал?
"Новости психоневрологии"? "Лечение сном"? А ведь это идея! "Новейшие
достижения в области лечения сном"! Кажется, наш журнал такой темы еще не
подымал. Иду к редактору.
- Давай, давай! - подзадорил его Картавин. - Кому-кому, а тебе старик
не откажет. Сон, сновидения, прочая чертовщина... Это куда интереснее того,
чем ты сейчас занимаешься. И он принялся читать записи, сделанные Лосевым;
- Амур... Хэйлунцзян... Харамурень... Хара-му-рень, произнес он по
слогам. - На кой леший тебе эта харамура понадобилась?
- Много знать будешь - скоро состаришься, - хлопнул Картавина по плечу
Лосев и, захватив свои конспекты, направился к редактору.


8. В БАНЕ

Что бы там ни было, как бы ни захлестывала работа, но по субботам,
ровно в пять вечера, Антон Романович шел в баню. В кожаном чемоданчике
заботливыми руками Ирины было уложено белье, кусок мыла, два махровых
полотенца, рукавицы и поверх всего плоский березовый веник.
- Время - чудесный доктор, - любил говорить Антон Романович. -
Постепенно затягиваются самые тяжелые раны под мудрым воздействием этого
лекаря-кудесника, утихают страсти, меняются интересы. То, что в детстве
казалось неоценимо дорогим, уже в юности теряет свою привлекательность; то,
что в молодости казалось дороже жизни, когда тебе перевалит за пятьдесят,
становится мелочью, не заслуживающей особого внимания. Однако, бывают
привычки, перед которыми даже всесильное время беспомощно опускает руки.
Иван Петрович Павлов, например, до глубокой старости обожал игру в городки.
А я, вот, жить не могу без бани, доброй русской бани, с парком да с
березовым веничком.
Баня была истоплена на славу. В парной было людно и так жарко, что уже
внизу дух захватывало.
Антон Романович не торопясь обернул голову полотенцем, набрал в тазик
ледяной воды, окунул в нее предварительно попаренный, бьющий в нос ароматом
березы, веник и, захватив рукавицы, стал забираться повыше.
"Теперь я турок, не казак!.." - мурлыкал он себе под нос, с трудом
сдерживая желание запеть в полный голос. Желание петь всегда неодолимо
возникало, как только он переступал порог парной. Браилов обожал верхний
полок, который обычно пустовал. Однако сегодня там уже сидел, нахлестывая