"Наум Давидович Фогель. Капитан флагмана " - читать интересную книгу автора

Костанакис, - а уйдет раньше всех. Все раньше нас уйдут. Даже вон та
самоходная галоша", - ткнул он трубкой в направлении огромной японской
нефтеналивной баржи.
Я сочувственно кивнул головой: "Ничем я тебе, дорогой мой Луи, не
помогу: такой тут порядок. Сначала пассажирские пойдут, потом грузовые, а
наш "Пелопоннес" со своим грузом - после всех и на соответствующей
дистанции".
Так и вышло. Снялись только на другой день. Я стоял у борта, любовался
каналом. Незабываемое зрелище. Там, где берега понижаются до одного уровня с
водой, - лужа и лужа, а где повышаются - поразительная иллюзия: справа и
слева, сколько окинешь взглядом, желтая пустыня. И вот, понимаете, по этой
пустыне ползут корабли. Именно ползут. На брюхе. Будто посуху, медленно,
медленно. Потом я поднялся на капитанский мостик: один из трех локаторов
стал немного капризничать и я решил повозиться с ним. Костанакис был тут же.
Он казался спокойным, но я видел, что он все же нервничает. Понимал:
медленное движение уже начинает бесить моего капитана.
"Проклятая кишка, - не выдержал и выругался он. - При желании давно
могли бы параллельный канал проложить. Загнал в землю взрывчатку, нажал
кнопку - и готово. Подровнял края, очистил дно - и пускай воду. - Он
позвонил и попросил дать кофе. Положил трубку, обернулся ко мне: - Меня от
такой скорости всегда в сон клонит".
Наконец добрались до большой воды. "Англичанин" ушел далеко. Едва
заметен у горизонта. Наш Луи приободрился. "Сейчас мы им покажем", - бросил
он радостно и распорядился дать полный ход. Запела наша турбина.
"Пелопоннес" обошел сначала несколько "старичков", которым давно уже на слом
пора, а они все бороздят и бороздят океаны. Потом яхты остались позади. За
короткое время весь караван обогнали. Стали "англичанина" догонять. Нет,
"Брэдфорд" был хорош, добротно сделан. И дизель, по всему видно, у него
мощный. И груза поменьше, чем у нас. А только с нашим судном и ему не
тягаться. Догнали мы его. Стали обходить. Пассажиры там высыпали на палубу,
скопились на левом борту, таращатся на диковинный сухогруз. Костанакис
внешне оставался спокоен, но я видел, что эту помесь знатного грека и
прелестной француженки просто распирает от гордости.
..."Англичанин" был уже далеко позади, когда в рубке раздался
телефонный звонок. Звонил Маркони. Так прозвали здесь итальянца-радиста. Он
сказал, что "Брэдфорд" приветствует капитана "Пелопоннеса" и просит сказать,
где строился его корабль.
- Советский Союз, - бросил в трубку Костанакис.
Через минуту - снова звонок: "Брэдфорд" просит указать верфь.
Костанакис назвал наш город. Через короткое время - снова радиограмма:
не будет ли так любезен капитан "Пелопоннеса" указать координаты этой верфи.
"Не могут найти, - усмехнулся Костанакис и обернулся ко мне: - Ничего
удивительного: отыскать незнакомый город даже в английской метрополии
нелегко, а на ваших просторах..." Он тут же продиктовал своему Маркони
координаты, а заодно попросил передать, что на капитанском мостике находится
представитель фирмы.
Капитан "Брэдфорда" поинтересовался, кто президент фирмы, которая
строила корабль. Луи смотрит на меня, а я растерялся. Кто же у нас, думаю,
президент фирмы? Министр? Или, может быть, начальник главка? Нет, не они.
Тарас Игнатьевич, вот кто.