"Наум Давидович Фогель. Капитан флагмана " - читать интересную книгу автора

рекомендации Бунчужного, назначили директором соседнего судостроительного.
Представление к Ленинской премии Бунчужного и новое назначение Романова
было простым совпадением. Однако родной брат Романова, журналист, сотрудник
редакции областной газеты, усмотрел в этом недобрый умысел.
- Ведь он вот какую хиромантию завернул, Матюха! Он взятку тебе дал, -
говорил он брату, оживленно жестикулируя. - Оттер плечом от Ленинской премии
и, чтобы не скулил, завод - в зубы. Дескать, бери и помни мою доброту.
- Знаешь, что тебе всегда не хватало, Ваня? - сказал с горечью Матвей
Семенович. - Здравого смысла и доброты.
- Зато у тебя этого - невпроворот. Попомни мое слово, он тебя и оттуда
еще турнет.
- Да пойми, нет ему смысла, если он же меня рекомендовал. Никакого
смысла нет.
- А он безо всякого смысла турнет. Мешаешь ты ему на этом свете. Сварка
эта новая - твоя идея. Ты начал. Ты до конца довел. Тебе честь и слава.
Понимаешь, тебе, а не ему. На твоих плечах он к славе добрался, и теперь
ты - лишний. Как свидетель обвинения. Умный человек всегда старается от
свидетелей обвинения избавиться. А он - умный хохол.
- Спасибо, что хоть это за ним признаешь.
- Что хохол?
- Нет, что умный.
- Так оно, брат, чем враг умнее, тем хуже.
- Ты хоть другим не болтай всего, что сейчас нагородил, - сказал
Матвей. - При чем тут Бунчужный? К Ленинской премии представлял институт. Им
там надо было отметить своих - тех, что и кандидатские, и докторские сделали
на нашем материале. А чтоб лишних разговоров не было, прицепили и
Бунчужного. Могли и другого пришвартовать. Меня, например. Или начальника
цеха, в котором этот метод внедрялся впервые. А то и бригадира лучшей
бригады этого цеха. Не знаешь ты разве, как у нас это иногда делается?
Бунчужный вернулся на свое место. Сидел, курил, глядел на Матвея
Семеновича. "До чего же он похож на своего брата. И надо же, чтобы я сначала
с тем схлестнулся, теперь с этим".
Романов неторопливо прочитал письмо. Еще раз. Так же неторопливо
сложил, затолкал в боковой карман своего легкого, ладно пригнанного по
фигуре пиджака и только после этого спросил таким тоном, словно это не
министр, а он, Бунчужный, подписал приказ о слиянии заводов:
- А меня куда?
- Оставайся на прежнем месте, - сказал Бунчужный. - Не хочется мне,
чтобы такой ответственный участок попал в руки другого. Пока освоится,
пока...
- Вот именно - участок, - не дал ему закончить Романов. - Доработался
Матвей Семенович до начальника участка. Можно и с повышением поздравить.
Эта язвительная реплика заставила Бунчужного нахмуриться.
- Дело не в названии, Матвей Семенович. Ты знаешь: дело не в названии.
Впрочем, если не хочешь - лаборатория электросварки у нас, сам знаешь, одна
из лучших в Союзе. Сейчас начинаем освоение гравитационной электросварки по
нашему, русскому, методу. А впереди - лазер... С тобой мы все это провернем
куда быстрее.
- Провернем, - язвительно усмехнулся Романов. - Я проверну, а ты за это
вторую Звезду получишь.