"Дион Форчун. Современная психическая защита" - читать интересную книгу автора

Потом она отослала меня, и я поднялась в свою комнату и легла на
кровать. Однако я не могла успокоиться, пока не написала ей письмо. Что было
в этом письме, я не знаю. Как только я написала его и положила там, где она
должна была найти его, я впала в помраченное состояние сознания и лежала так
с полностью выключенным умом до следующего вечере. Таким образом, от двух
часов одного дня до восьми часов другого дня - всего получается тридцать
часов. Был холодный весенний день, на земле лежал снег. Окно, открывающееся
в голове кровати, было широко распахнуто, и комната не отапливалась. Я не
была укрыта, но не чувствовала ни холода, ни голода, и все телесные процессы
замерли. Я не шевелилась. Сердцебиение и дыхание были очень медленными, и
оставались такими несколько дней.
В таком состоянии я была найдена домоправительницей, которая привела
меня в чувство посредством сильного тормошения и холодной воды. Я находилась
в сумеречном состоянии и не хотела двигаться и даже есть. Меня оставили
лежать в постели; моя работа была предоставлена самой себе;
домоправительница время от времени заходила взглянуть на меня, но не делала
никаких замечаний о моем состоянии. Начальница не показывалась.
Спустя примерно три дня моя близкая подруга, которая думала, что я уже
покинула дом, узнала о моем затянувшемся пребывании там, и пришла проведать
меня, - акт, требовавший некоторого мужества, так как наша общая начальница
была грозным противником. Она спросила у меня, что произошло во время моей
беседы с Надзирательницей, однако я ничего не смогла рассказать. Мой ум был
пуст и всякое воспоминание о той беседе исчезло, как будто прошлись губкой
по доске. Все, что я знала, - это то, что из глубин моего ума поднималось
ужасное состояние страха и мучило меня. Страх не какой-либо вещи или
личности. Это был просто страх, не имеющий объекта, но от этого не менее
ужасный. Я лежала в постели со всеми физическими симптомами интенсивного
страха: сухость во рту, потные ладони, бьющееся сердце и неглубокое частое
дыхание. Мое сердце стучало так сильно, что в ответ на каждое биение
дребезжали пустые латунные шишечки на спинке кровати. К счастью для меня,
моя подруга увидела, что со мной творится что-то неладное, и дала знать моим
родителям, которые и вызволили меня. У них были сильные подозрения.
Надзирательница оказалась в очень неудобном положении, но никто ничего не
смог доказать, так что ничего и не было сказано. Мой ум был пуст. Я была
крайне запугана и истощена, и моим единственным желанием было - вырваться
прочь.
Однако я не поправлялась, вопреки ожиданиям. Интенсивность симптомов
ослабла, однако осталась, крайне быстрая утомляемость, как если бы из меня
была высосана вся жизненная сила. Я знала, что где-то на задворках ума была
скрыта память об ужасном переживании, и не смела думать об этом, иначе
потрясение и нагрузка были бы такими тяжелыми, что мои разум мог не
выдержать. Моим главным утешением был старый школьный учебник арифметики, я
проводила часы за часами, вычисляя несложные суммы, чтобы удержать свой ум
от выматывающего размышления о том, что со мной сделали, осторожного касания
к памяти, а потом отпрядывания прочь, подобно пугливой лошади. В конце
концов я достигла некоторого спокойствия, придя к заключению, что у меня был
просто срыв от перенапряжения и что вся эта странная история была плодом
моего воображения. И все же оставалось томительное чувство, что она была
реальностью, и это чувство не давало мне покоя.
Примерно через год после этого инцидента мое здоровье все еще