"Гюстав Флобер. Искушение святого Антония" - читать интересную книгу автора

Эта монета, стоимостью... от семи до восьми драхм - не более того! Все
равно! вполне хватит на покупку овечьей шкуры.
Отблеск факела освещает чашу.
Быть не может! она из золота! да!.. вся из золота!
На дне оказывается другая монета, крупнее. Под ней он обнаруживает еще
несколько.
Но это уже сумма... на нее можно купить трех быков... участок поля!
Чаша уже вей наполнена золотыми монетами.
Что там! сотню рабов, солдат, целую толпу...
Бугорки по краю, отделяясь, образуют жемчужное ожерелье.
Да с такой драгоценностью можно добыть и жену императора!
Встряхнув, Антонин продевает кисть руки в ожерелье. Левой рукой он
держит чашу, правой поднимает факел, чтобы лучше осветить ее. Как вода,
струящаяся из бассейна, из чаши льются сплошными волнами, образуя целый
холмик на песке, алмазы, карбункулы и сапфиры, а вперемежку - большие
золотые монеты с изображеьиями царей.
Что это? что это? статиры, сикли, дарики, ариандики! Александр,
Димитрий, Птолемеи, Цезарь! но ни один из них не обладал столькими! Все мне
доступно! прощайте страдания! меня слепят эти лучи! О, сердце мое
переполнилось! как хорошо!.. да... еще, еще! без конца! Сколько бы я ни
бросал их в море, непрерывно, мне все же останется. Зачем расточать? Я все
сберегу и не скажу никому; я выдолблю себе в скале комнату, внутри покрытую
бронзовыми плитами, и буду приходить туда, чтобы чувствовать, как ступни мои
уминают груды золота; я погружу в него руки по локоть, как в мешки с зерном,
я буду растирать им лицо, буду спать на нем!
Он выпускает факел, чтобы обнять всю груду, и падает ничком наземь.
Подымается. Все пусто.
Что сделал я?
Если бы я умер в эту минуту, то это был бы ад! неотвратимый ад!
Он весь содрогается.
Так значит я проклят? Э, нет! Я сам виноват! я поддаюсь на все ловушки!
Другого нет такого дурака и негодяя! Я готов избить себя, о, я хотел бы
вырваться из телесных уз! Слишком долго я сдерживался! Я должен мстить,
разить, убивать! словно в душе моей стадо диких зверей. О, я готов ударами
секиры, в гуще толпы... А! кинжал!..
Заметив нож, хватает его. Нож выскальзывает у него из руки, и Антоний
стоит, прислонившись к стене хижины, с широко раскрытым ртом, неподвижный, в
столбняке.
Все кругом исчезло.
Он грезит, что он в Александрии, на Панеуме - искусственном холме,
обвитом лестницей и воздвигнутом в центре города.
Перед ним простирается Мареотисское озеро, вправо - море,
влево -равнина, а прямо перед глазами внизу - нагромождение плоских крыш,
прорезанное с юга на север и с востока на запад двумя улицами, которые
перекрещиваются и образуют во всю свою длину линию портиков с коринфскими
капителями. У домов, нависающих над этой двойной колоннадой',- окна с
цветными стеклами. К некоторым из них извне пристроены огромные деревянные
клетки, в которые снаружи врывается ветер
Памятники разнообразной архитектуры теснятся друг подле друга.
Египетские пилоны возвышаются над греческими храмами. Обелиски встают как