"Гюстав Флобер. Искушение святого Антония" - читать интересную книгу автора

копья между зубцов красного кирпича. Посреди площадей - Гермы с заостренными
ушами и Анубисы с собачьей головой. Антоний различает мозаику во дворах и
подвешенные к балкам потолка ковры
Он охватывает взглядом две гавани (Большую гавань и Эвност), обе
круглые, как два цирка, и разделенные молом, связывающим Александрию с
крутым островком, на котором подымается четырехугольная башня Маяка, высотою
в пятьсот локтей и о девяти ярусах, с грудой дымящихся черных углей на
верхушке.
Малые внутренние гавани разрезают главные гавани. Мол с обоих краев
заканчивается мостом на мраморных колоннах, водруженных в море. Под мостами
проплывают парусные корабли; и тяжелые габары, нагруженные товарами,
таламеги с инкрустациями из слоновой кости, гондолы с тентами, триремы и
биремы, всевозможные суда кружат или стоят у набережных.
Вокруг Большой гавани непрерывный ряд царских строений: дворец
Птолемеев, Музей, Посидион, Цезареум, Тимонион, где укрывался Марк-Антоний,
Сома с гробницей Александра; а на другом конце города, за Эвностом, видны в
предместье мастерские стекла, ароматов и папируса.
Снуют, толкаются бродячие торговцы, носильщики, погонщики ослов. Тут и
там какой-нибудь жрец Озириса со шкурой пантеры на плече, римский солдат в
бронзовой каске, много негров. У порога лавок останавливаются женщины,
работают ремесленники; и скрип повозок спугивает птиц, клюющих на земле
отбросы мяса и остатки рыбы.
На однообразие белых домов узором улиц наброшена как бы черная сетка.
Рынки, полные овощей, образуют в ней зеленые букеты, сушилки
красильщиков -цветные пластинки, золотые орнаменты на фронтонах храмов -
сияющие точки, все это опоясано овалом сероватых стен, поя сводом синего
неба, вблизи неподвижного моря.
Но толпа остановилась и смотрит на запад, откуда надвигаются огромные
вихри пыли.
То фиваидские монахи, одетые в козьи шкуры, вооруженные дубинами и
горланящие воинственную религиозную песнь с припевом: "Где они? где они?"
Антонию понятно, что они идут избивать ариан. Вдруг улицы пустеют,
видны только улепетывающие ноги
Теперь пустынники уже в городе. Их ужасающие палки, усаженные гвоздями,
вращаются, как стальные солнца. Слышен грохот разбиваемых вещей в домах.
Время от времени все стихает. Затем подымается громкий крик...
По улицам, из конца в конец,- непрерывное волнение смятенной толпы.
У многих пики в руках. Иногда две группы встречаются, сливаются в одну;
и эта куча скользит по плитам, распадается, исчезает. Но вновь и вновь
появляются длинноволосые люди.
Струйки дыма выбиваются из-за угла зданий Створки дверей срываются.
Рушатся куски стен. Падают архитравы.
Антоний вновь видит всех своих врагов, одного за другим. Он узнает тех,
кого успел забыть, прежде чем умертвить, он поносит их. Он вспарывает
животы, режет, колет, тащит стариков за бороды, давит детей, добивает
раненых. Мстят и за роскошь: неграмотные рвут книги, другие ломают,
уничтожают статуи, картины, мебель, ларцы, тысячи изящных вещей,
употребления которых они не знают и потому еще больше на них раздражаются.
Время от времени они останавливаются перевести дух, потом принимаются
сызнова.