"Гюстав Флобер. Бувар и Пекюше" - читать интересную книгу автора

Он сам заказал обед.
Пекюше остерегался пряностей, как слишком возбуждающего средства. Это
послужило поводом поспорить о медицине. Затем они начали превозносить
науку: сколько интересного можно узнать, сколько исследований произвести...
если бы только хватало времени! Увы, всё их время уходило на то, чтобы
заработать на хлеб. И тут выяснилось, что оба они служат переписчиками; от
изумления сотрапезники всплеснули руками и, перегнувшись через стол, едва
не бросились в объятия друг друга. Бувар работал в одном торговом доме, а
Пекюше - в морском министерстве, что не мешало ему вечерами уделять время
научным занятиям. Он сообщил, что выискал много ошибок в сочинении Тьера,
зато отозвался с величайшим почтением о некоем профессоре Дюмушеле.
У Бувара были другие достоинства. Изящная часовая цепочка, сплетённая
из волос, манера сбивать соус - всё обличало в нём человека бывалого,
умеющего пожить; за обедом, зажав салфетку под мышкой, он забавлял Пекюше
уморительными историями. У Пекюше был характерный смех - басистый, на одной
ноте, с долгими паузами. Бувар смеялся благодушно, звонко, скаля зубы,
поводя плечами, и посетители невольно оборачивались на него.
Отобедав, они зашли выпить кофе в другое заведение. Пекюше,
оглядевшись при свете газовых рожков, поворчал на излишне роскошную
обстановку, затем презрительным жестом отбросил газеты. Бувар был гораздо
снисходительнее. Он любил всех писателей без разбору, а в юности
намеревался поступить актёром в театр.
Ему вдруг захотелось показать ловкие фокусы с бильярдным кием и двумя
шарами, какие при нём проделывал его приятель Барберу. Но шары беспрестанно
падали на пол, под ноги посетителей, и закатывались куда-то в угол. Лакей,
которому всякий раз приходилось, ползая на четвереньках, доставать их
из-под скамеек, в конце концов начал ворчать. Пекюше наорал на него; явился
хозяин, но Пекюше не пожелал слушать извинений и разругал все кушанья в
ресторане.
После этого он предложил мирно закончить вечер у него на дому; это
совсем рядом, на улице Сен-Мартен.
Войдя, он напялил какую-то полотняную курточку и повёл гостя
осматривать помещение.
Письменный стол елового дерева стоял, загораживая проход, как раз
посреди комнаты, а повсюду вокруг - на полках, на стульях, на старом кресле
и по углам - в беспорядке громоздились книги: несколько томов Энциклопедии
Роре, Руководство для магнетизёра, томик Фенелона; там же, вперемешку с
кипами бумаг, лежали два кокосовых ореха, всевозможные медали, турецкая
феска и несколько раковин, привезённых Дюмушелем из Гавра. Стены, когда-то
выкрашенные в жёлтый цвет, были покрыты бархатным слоем пыли. На краю
постели, с которой свисали простыни, валялась сапожная щётка. На потолке
чернело большое пятно от коптящей лампы.
Бувар, не выносивший спёртого воздуха, попросил позволения отворить
окно.
- Но ведь бумаги разлетятся! - вскричал Пекюше, который пуще всего
боялся сквозняков.
Однако и сам он задыхался в тесной комнатушке, накалившейся с утра от
шиферной кровли.
- На вашем месте я бы снял фуфайку,- сказал Бувар.
- Как можно!