"Гюстав Флобер. Бувар и Пекюше" - читать интересную книгу автора

канавы несло вонью. Они обернулись в другую сторону: там перед ними
тянулись стены хлебных амбаров.
- Право же,- удивился Пекюше,- на улице ещё жарче, чем дома!
Бувар посоветовал ему снять сюртук. Наплевать ему на приличия - пусть
говорят, что хотят!
Тут по аллее проковылял какой-то пьянчуга, выписывая кренделя ногами;
заговорив по этому поводу о рабочих, они перешли на политические темы. У
обоих оказались одинаковые взгляды, хотя, пожалуй, из них двоих Бувар был
либеральнее.
По мостовой, в вихре пыли, с лязгом и грохотом прокатили три коляски
по направлению к Берси; там ехали невеста с букетом, несколько горожан в
белых галстуках, дамы, утопавшие до самых плеч в пышных юбках, две-три
девочки, школьник-подросток. При виде свадебного поезда Бувар и Пекюше
заговорили о женщинах и пришли к выводу, что все они легкомысленны,
сварливы, упрямы. Правда, встречаются иной раз женщины лучше мужчин, но
обычно они всё-таки хуже. Словом, гораздо спокойнее жить без них; потому-то
Пекюше и остался холостяком.
- А я вдовец,- заявил Бувар,- и детей у меня нет.
- Может быть, это и к лучшему. А впрочем, одиночество под конец
становится тягостно.
На набережной появилась уличная девица под руку с военным,
черноволосая, бледная, с рябым лицом. Она шла вперевалку, опираясь на руку
солдата и шаркая туфлями по панели.
Дав ей отойти подальше, Бувар отпустил непристойную шутку. Пекюше
густо покраснел и, видимо, желая переменить тему, указал ему на священника,
который к ним приближался.
Аббат величаво проплыл по аллее, обсаженной вдоль тротуара тощими
вязами; как только его треугольная шляпа исчезла из виду, Бувар вздохнул с
облегчением и заявил, что терпеть не может иезуитов. Пекюше, не защищая их,
всё же признался, что относится к религии с уважением.
Между тем наступили сумерки, и в доме напротив подняли жалюзи.
Прохожих стало больше. Пробило семь часов.
Их беседа лилась неиссякаемым потоком; за анекдотами следовали
рассуждения, за личными мнениями философские идеи. Они раскритиковали в пух
и прах ведомство путей сообщения, пошлины на табак, торговые дома, театры,
морское министерство и весь род человеческий,- как будто они все испытали и
во всём разочаровались. Каждый из них, слушая другого, вспоминал своё
забытое прошлое, узнавал самого себя. И хотя они вышли из возраста наивных
восторгов, оба испытывали что-то новое, неизведанное, расцвет чувств,
прелесть зарождающейся дружбы.
Раз двадцать они вставали со скамьи, садились опять, прохаживались
вдоль бульвара, от верхнего шлюза до нижнего, то и дело собирались уйти, но
не в силах были расстаться, будто их приворожили.
Наконец они распрощались, как вдруг, при последнем рукопожатии, Бувар
воскликнул:
- Погодите! А что, если нам пообедать вместе?..
- Я уж думал об этом,- подхватил Пекюше,- но не решался вам
предложить.
Бувар повёл его в ресторанчик против ратуши, где, по его словам,
уютная обстановка.