"Гюстав Флобер. Бувар и Пекюше" - читать интересную книгу автора

тюфяки, столы, стулья, жаровню, ванну и три бочки бургундского решили везти
баржой по Сене до Гавра, а оттуда доставить в Кан, где Бувар их дождётся и
переправит в Шавиньоль.
Портрет отца, кресла, погребец с ликерами, книги, стенные часы и
прочие ценные вещи погрузили в фургон, который должен был ехать через
Нонанкур, Верней и Фалез. Пекюше вызвался его сопровождать.
Надев самый старый сюртук, шарф, рукавицы, упрятав ноги в меховой
мешок, которым пользовался в конторе, он уселся на скамье рядом с
проводником и в воскресенье 20 марта, на рассвете, выехал из столицы.
Первое время его увлекала быстрая езда и новые впечатления. Но вскоре
лошади пошли шагом, и он повздорил из-за этого с кучером и проводником. Для
ночлега они выбирали самые омерзительные постоялые дворы, и, хотя хозяева
отвечали за сохранность багажа, Пекюше от излишней мнительности ночевал там
же.
Наутро они пускались в путь с рассветом, и всё та же дорога тянулась
перед ними до самого горизонта. Мелькали кучи щебня, канавы, полные воды,
расстилались широкие, однообразные поля холодного зелёного цвета, по небу
бежали облака, то и дело моросил дождь. На третий день поднялась буря.
Брезентовый верх, плохо привязанный, хлопал на ветру, точно парус. Пекюше
ёжился, нахлобучив фуражку на нос, и всякий раз, открывая табакерку,
поворачивался спиной к ветру, чтобы уберечь глаза. При сильных толчках он
слышал, как перекатывается позади него вся их кладь, и надоедал проводнику
советами. Увидев, что это не помогает, он переменил тактику; принял
добродушный тон, шутил, угождал, помогал возчикам толкать фургон на крутых
подъемах и даже угощал их кофеем с водкой после обеда. Тогда они покатили
так резво, что, не доезжая Гобюржа, у них треснула ось, и повозка
завалилась на бок. Пекюше тут же бросился проверять поклажу: фарфоровые
чашки разбились вдребезги. Он простирал руки к небу, скрежетал зубами,
осыпая проклятиями обоих болванов. Наутро кучер напился, и они потеряли
целый день, но у Пекюше уже не хватало сил возмущаться: чаша горечи была
переполнена.
Бувар выехал из Парижа только через день, так как ему захотелось ещё
раз отобедать с Барберу. Он примчался на почтовую станцию в последнюю
минуту, а проснувшись, увидел перед собой Руанский собор: впопыхах он
ошибся дилижансом.
Вечером все места на Кан были заняты; не зная, как убить время, Бувар
пошёл в театр. Там, любезно улыбаясь, он рассказывал соседям, что он -
коммерсант, удалившийся от дел, владелец нового поместья в окрестностях
города. Когда наконец он добрался до Кана, его багаж ещё не прибыл. Получил
он его лишь в воскресенье и отправил в Шавиньоль на телеге, известив
фермера, что сам поедет следом через несколько часов.
В Фалезе на девятый день пути Пекюше нанял ещё пристяжную, и до захода
солнца лошади бежали рысью. Миновав Бретвиль, они свернули с большака на
проселочную дорогу, и Пекюше всё ждал, что вот-вот покажутся крыши
Шавиньоля. Между тем колеи на проселке становились всё мельче, наконец
исчезли совсем, и фургон очутился среди вспаханного поля. Надвигалась
темнота. Что делать? Пекюше слез с повозки и, шлёпая по грязи, отправился
на поиски. Когда он подходил ближе к фермам, на него лаяли собаки. Он
кричал во всё горло, прося показать дорогу. Никто не отвечал. Наконец ему
стало страшно, и он побежал назад. Вдруг в темноте загорелись два фонаря.