"Эрик Флинт. Горец ("Изменяющая миры" #3) " - читать интересную книгу автора

Мантикоры - едва удерживающаяся на грани дозволенного официальными
предписаниями после ухищрений и украшательств портного - сидела на нем
идеально. Четкие черты лица и длинные, тонкие пальцы вполне завершали образ
офицера-аристократа. Как и расслабленная, вальяжная манера, в которой он
сидел в кресле за большим столом своего кабинета.
С первого же взгляда кто угодно знакомый с тонкостями устройства
мантикорского общества принял бы адмирала за представителя аристократии - и
при этом аристократии высокого ранга. Капитан-разведчик, сидевший по другую
сторону стола, считал маленький, со вкусом неброский значок, объявлявший о
членстве Юнга в Консервативной Ассоциации, на деле совершенно излишним.
Значок, кроме того, нарушал установления Флота, но адмирал явно не
беспокоился, что его могут вызвать на ковер за ношение значка с формой. На
Земле единственным мантикорским официальным лицом, которое превосходило его
рангом, был посол Хендрикс. Так уж случилось, что посол Мантикоры в
Солнечной Лиге находился в одной комнате с адмиралом и капитаном, стоя у
окна. И так уж случилось, что у посла на лацкане был такой же значок.
Однако глаза капитана разведки были сфокусированы не на значке. Они
были сфокусированы на адмиральской шее. Шея была длинной, тонкой и гибкой. В
полном соответствии с происхождением и породой адмирала Юнга.
Капитан был вполне уверен, что легко может ее сломать.
Хотя он не стал бы этого делать, разве только в качестве побочного
эффекта. Капитан уже обдумал - и отверг - несколько разнообразных способов
сворачивания шеи адмиралу. Но все они были слишком быстры. В первую очередь
капитан хотел ощутить удовольствие, раздавливая дыхательное горло адмирала,
медленно и методично.
В конце концов, конечно же, позвонки треснут. Раздробленные осколки
разрушат спинной мозг и докончат дело. Скорее всего слишком быстро,
поскольку капитан был невероятно сильным человеком и не мог припомнить,
когда бы еще он был в таком гневе. Но...
Капитан сдержал свою ярость. Усилие было достаточно тяжким, чтобы он
уловил только несколько последних слов адмирала, подводящего итог.
- ... и я уверен, что вы согласитесь, капитан Зилвицкий. Как только у
вас будет шанс подумать в более спокойном и более рациональном состоянии.
Ушами, в которых все еще гремели удары его собственного сердца, капитан
услышал голос вступившего в разговор посла:
- Да. Им просто незачем причинять вред вашей дочери, капитан. Как вы
сами заметили, это будет из ряда вон выходящим даже для хевов. Как есть, это
жестокое и отчаянное деяние выходит далеко за рамки обычной разведывательной
работы.
Угловатое тело капитана не шелохнулось в кресле, его мощные ладони
продолжали стискивать подлокотники. Только его глаза повернулись, обратив
взор на пухлую фигуру посла Хендрикса.
Взгляд капитана лишь на мгновение остановился на двойном подбородке
Хендрикса. Он уже пришел к выводу, что слой жира на шее посла ничуть не
помешает удавить и его. Однако предпочел бы применить пару-тройку приемов,
однозначно запрещенных в спортивной борьбе. Запрещенных не без причины, ибо
их применение приводило к повреждениям внутренних органов. По мнению
капитана туша Хендрикса выглядела бы гораздо лучше с текущей из каждого из
ее естественных отверстий кровью.
Он заставил себя оставить эти мысли и вернуть внимание словам посла.