"Ян Флеминг. Шпион, который любил меня" - читать интересную книгу автора

настолько, что оставлял на меня весь офис и возникали некоторые
обстоятельства, с которыми мне надо было справляться самой. Это было
волнующее ощущение осознавать, что двадцать редакторов в Германии зависят
от меня, от того, насколько правильно и быстро я действовала. Все это
казалось мне намного важнее и ответственнее, чем те банальности, о которых
я писала в "Кларион", и я с удовольствием подчинялась указаниям и решениям
Курта, которые всегда к тому же были срочными. Впрочем, это характерно для
любого информационного агентства.
Пришло время, Сьюзен вышла замуж, и я переехала в меблированную
квартиру на Блумзбергсквер, в том же доме, где жил Курт. Сначала я
сомневалась, правильно ли это, но он был такой правильный и отношения наши
были такими товарищескими, как он сам обычно говорил, что я поверила будто
ничего неблагоразумного в этом нет. Конечно, это было легкомыслием с моей
стороны. Не говоря уж о том, что Курт, видимо, превратно истолковал то,
что я легко согласилась с его предложением снять квартиру в его же доме,
теперь это стало как бы совершенно естественным, что мы вместе
возвращались домой из нашей расположенной неподалеку конторы. Стали более
частыми и совместные обеды, а со временем, чтобы сэкономить деньги, он
стал приносить свой проигрыватель ко мне в гостиную, а я готовила
что-нибудь на двоих. Конечно, я понимала, какая опасность мне грозит, и
время от времени придумывала каких-нибудь друзей, с которыми якобы должна
была провести вечер. Но это означало, что пообедав в одиночестве, я сидела
сама по себе в каком-нибудь кинотеатре, испытывая все то отвращение,
которое испытывает любая одинокая женщина, когда к ней начинают приставать
мужчины. А Курт оставался все таким же корректным, а наши отношения - на
таком невинном, я бы даже сказала, высокоинтеллектуальном уровне, что мои
опасения и предчувствия стали казаться совершенно идиотскими, и постепенно
я приняла этот товарищеский образ жизни, который представлялся вполне
приличным для взрослых людей по современным меркам.
Я поверила в это еще больше, когда после почти трехмесячного нашего
мирного сосуществования, Курт, по возвращении из поездки в Германию,
сказал мне, что он обручился. Она, невеста, была подругой детства, звали
ее Труди и из всего, что Курт сообщил мне, было ясно, что они великолепно
подходят друг другу. Она была дочерью профессора философии из
Гейдельберга, а безмятежные глаза, которые смотрели на меня с любительской
фотографии, блестящие, заплетенные в косы волосы и аккуратное платье с
облегающим лифом и пышной юбкой, были живой рекламой истинной немецкой
женщины со святыми понятиями: "Дети, Церковь, Кухня".
Курт посвятил меня полностью в свои дела, связанные с помолвкой, он
переводил мне письма Труди, обсуждал, сколько детей они будут иметь,
спрашивал моего совета относительно убранства квартиры, которую они
планировали купить в Гамбурге, когда у него закончится трехлетняя служба в
Лондоне и он подсоберет достаточную сумму денег на свадьбу. Я стала чем-то
вроде их общей тетушки и сочла бы свою роль смешной, если бы все это не
казалось совершенно естественным, даже интересным - как если бы у меня
было две куклы, с которыми я играю в "свадьбу". Курт распланировал даже
сексуальную свою жизнь скрупулезно, в деталях, и то, что он упорно,
по-началу вопреки моему желанию, посвящал меня и в это, сначала меня
смущало, а потом показалось даже поучительным, так как он говорил обо всем
очень научно. Во время медового месяца в Венеции (все немцы отправляются в