"Ян Флеминг. Шпион, который любил меня" - читать интересную книгу автора

составлявших 25%, счет которым вела суровая старая шотландка - бухгалтер.
Вскоре я уже хорошо зарабатывала - от двенадцати до двадцати фунтов в
неделю - и редактор подумал, что он сэкономит, если установит мне зарплату
в 15 фунтов. Он посадил меня в уютную комнатку, рядом со своим кабинетом,
и я стала помощником редактора, что, очевидно, подразумевало также и
привилегию спать с ним. При первой же его попытке ущипнуть меня пониже
спины я сказала ему, что обручена и что мой жених в Канаде. Произнеся это,
я так зло посмотрела ему в глаза, что он все понял и оставил меня в покое.
Во всем остальном он мне нравился, мы отлично ладили. Редактора звали Лен
Холбрук, когда-то он был репортером в Бивербрук, крупном газетном
концерне. Он заработал достаточно денег и решил открыть собственное дело.
Он был из Уэльса, и как все уэльцы, был идеалистом. Он решил, что уж коли
он не может изменить весь мир, он попробует изменить Челси. Он купил
разорившуюся газету "Кларион" и начал борьбу. У него были кое-какие
сведения об административном совете, еще что-то о местной организации
лейбористской партии. Он обнаружил, что какой-то подрядчик получил
контракт на строительство муниципального жилого дома и строил с
нарушениями технологии - не добавлял в бетон нужное количество стали или
что-то в этом роде. Общенациональные газеты вцепились в "Кларион" мертвой
хваткой за эту историю: тут попахивало клеветой, но к счастью в этот
момент, в опорах стали появляться трещины, их сфотографировали. Было
проведено расследование, подрядчик потерял контракт и лицензию, а
"Кларион" на первой странице стала печатать красной краской изображение
св.Георгия и поверженного им Дракона. Были и другие компании, подобные
этой, и со временем люди стали читать небольшую газету, она увеличилась в
объеме и вскоре ее тираж достиг почти сорока тысяч, а общенациональные
издания постоянно заимствовали в ней материалы и взамен время от времени
делились с ней каким-нибудь материалом.
И вот я уже в новой должности, помощника редактора и я могла больше
писать и меньше бегать, а проработав в этой должности год, я стала
выступать с авторскими статьями, "Вивьен Мишель" стала общественной
фигурой, а зарплата моя выросла до 20 гиней. Лену нравилось, как я
работаю, и то, что я не боюсь людей. И он многому научил меня в
профессиональном плане, например, тому, что вниманием читателя надо
завладевать с первых же строк, что надо употреблять короткие предложения,
избегая слишком правильного английского языка, и писать надо - это самое
главное - о людях. Сам он этому научился, когда работал в "Экспрессе", а
теперь вбивал все это в голову мне. Например, он терпеть не мог 11-й и
22-ой маршруты автобуса и постоянно на них нападал в газете. Один из своих
очерков об этих автобусных линиях я начала следующим образом: "Кондукторы
на автобусах 11-го маршрута жалуются, что им приходится работать по очень
уплотненному графику в часы пик". Лен прошелся своим карандашом по тому,
что я написала: "Люди, люди, помни о людях!". Вот как надо написать об
этом: "У Фрэнка Дональдсона, осмотрительного молодого человека 27 лет есть
жена, Грейси и двое детей, шестилетний Билл и пятилетняя Эмили. Он очень
обижен: "Я не вижу своих детей по вечерам с самых летних каникул, -
рассказал он мне. Мы сидели в небольшой уютной гостиной в доме N_36 по
Болтон Лейн. - Когда я попадаю наконец домой, после работы, они уже спят.
Видите ли, я работаю кондуктором на автобусе 11-го маршрута и мы постоянно
задерживаемся на лишний час, с тех пор, как ввели новый график движения".