"Ян Флеминг. Риск (другой перевод)" - читать интересную книгу автора

на свете его бесило, когда его сотрудников отвлекали от их
непосредственных обязанностей. А обязанности эти - шпионаж, ну и, по мере
необходимости, саботаж и подрывная деятельность. Все остальное не
заслуживало внимания Службы и расходования секретных фондов, которые,
ей-Богу, и так были не ахти какими огромными.
- Вопросы есть? - Выдвинутая вперед челюсть М, напоминала бушприт
корабля и как бы говорила Бонду, что пора бы ему убираться восвояси со
своими бумажками, чтобы владелец челюсти мог заняться вопросами поважнее.
Бонд знал, что это было, хотя бы и в малой степени, игрой на публику. У
М, были свои маленькие пунктики, все в Службе о них знали, и М, знал, что
о них все знают. Но это вовсе не означало, что он должен был их скрывать.
Среди них были большие пунктики - использование Службы не по прямому
предназначению и жажда отделять правдивые разведданные от кажущихся
таковыми - и пунктики маленькие. Сюда относилось твердое убеждение, что
нельзя принимать в Службу людей с бородами; людей, одинаково свободно
говорящих на своем родном языке и на нескольких других; людей, пытающихся
оказывать на него давление за счет связей их семейств с членами кабинета
министров; мужчин и женщин, уделяющих слишком много внимания своему
внешнему виду; а также всех тех, кто называл его "сэр" во внеслужебное
время. К этому списку можно было добавить то чрезмерное доверие, которое
М, испытывал к шотландцам. К этим своим пунктикам М, относился с той же
иронией, с какой относились к своим причудам и Черчилль, и Монтгомери. И
он не имел ничего против блефа, а в какой-то степени это и был блеф в
отношении своих сотрудников. Тем не менее он никогда не позволил бы себе
отправить Бонда на задание без соответствующего инструктажа.
Зная все это, Бонд как можно любезнее спросил:
- Можно два вопроса, сэр? Почему именно мы должны заниматься этим
делом, и есть ли там, куда я еду, хоть какие-то выходы на главарей, как вы
их назвали?
М, бросил на Бонда тяжелый, мрачный взгляд и вместе с креслом
повернулся к широкому окну кабинета, за которым проплывали серые, осенние
облака. Он взял трубку, резко подул в нее, а затем, как будто выпустив тем
самым накопившееся в нем раздражение, осторожно положил ее на стол. Когда
он наконец заговорил, голос его был спокойным, а тон - рассудительным.
- Как вы прекрасно понимаете, 007, мне не очень хотелось бы вовлекать
Службу в это связанное с наркотиками расследование. В начале года мне уже
пришлось на две недели отозвать вас с задания, чтобы вы отправились в
Мексику ловить этого мексиканца-хсадовника". При этом вас там чуть не
убили. Я сделал это в качестве услуги Специальной службе. Когда они вновь
попросили направить вас им на помощь, я отказал. На этот раз речь шла о
какой-то итальянской банде. Но Ронни Баланс за моей спиной обратился в
министерство внутренних дел и в министерство здравоохранения. На меня
навалились министры. Им я сказал, что вы мне нужны здесь, а больше я, мол,
выделить для них никого не могу. Тогда они оба пошли к премьер-министру.
М, сделал паузу.
- На том все и закончилось. Надо сказать, что премьер-министр (М,
привычно называл его ПМ) говорил очень убедительно. Он сказал, что героин
в тех количествах, в которых он сюда поступает, является орудием
психологической войны, подрывает нашу мощь. Он заявил также, что вряд ли
здесь замешана просто какая-то банда итальянцев, решивших набить себе