"Ян Флеминг. Risico" - читать интересную книгу автора

рельсов над водами лагуны словно рассекала офорт XVIII века, упираясь в
Венецию. А затем - непроходящее потрясение вечной красотой, меренное,
убаюкивающее течение Гранд-канала навстречу кроваво-красному закату, и
апогей - "Дворец Гритти" с роскошным номером-люкс на втором этаже.
Позже вечером Джеймс Бонд самозабвенно сорил тысячелировыми банкнотами
в "Валламброзе", у "Флориана" и, наконец, наверху в фешенебельном
"Квадри", поддерживая репутацию преуспевающего литератора, умеющего
погулять на широкую ногу. Все еще пребывая в состоянии эйфории, которую
испытывает каждый приезжий в свой первый вечер в Венеции, какой бы важной
и серьезной ни была цель ее посещения. Бонд вернулся в гостиницу и проспал
восемь часов без сновидений.
Май и октябрь - лучшее время в Венеции. Солнце не такое жаркое, а ночи
прохладные. Мягкие тона роскошных каменных декораций нежат глаз,
раскаленные летом бесконечные булыжные мостовые и мраморные "террауцо"
продуваются свежим ветерком. К тому же повсюду меньше людей. И хотя
Венеция, пожалуй, единственный в мире город, способный переварить сотню
тысяч приезжих так же легко, как тысячу, всасывая их лабиринтом улиц,
концентрируя на площадях и плотно пакуя на палубах vaporetti [морские
трамвайчики, курсирующие по венецианской лагуне (итал.)], - все же гораздо
приятнее делить Венецию с минимальным количеством организованных туристов
и "Lederhosen" ["кожаные штаны" - презрительная кличка баварцев (нем.)].
Утро следующего дня Джеймс Бонд провел в городе, проверяя, нет ли за
ним слежки. Он петлял переулками, пару раз зашел в церкви, где
интересовался не великолепным внутренним убранством, а теми, кто заходил
следом за ним через главный ход, в то время как он исчезал через боковой.
"Хвоста" не было. Бонд зашел к "Флориану", где позавтракал по-американски,
вполуха слушая парочку французских снобов, озабоченных отсутствием
равновесия в архитектуре фасада площади Святого Марка. Затем, повинуясь
импульсу, он послал открытку своей секретарше, которая при короле Георге
съездила по турпутевке в Венецию и с тех пор не давала Бонду забыть об
этом знаменательном событии. В открытке он написал: "Венеция
восхитительна! Успел осмотреть железнодорожный вокзал и фондовую биржу -
весьма эстетичное зрелище. Сегодня планирую познакомиться с устройством
городской канализации, а вечером пойду в кинотеатр "Скала" на старушку
Бриджит Бардо. Известна ли вам мелодия "О Соле Мио"? Оч. романтична, как и
все остальное здесь. Дж.Б."
Довольный своим вдохновением, Бонд раньше обычного съел второй завтрак
и вернулся в гостиницу. Заперев дверь номера, он снял пиджак и надел на
плечо кобуру с "Вальтером ППК". Опустив предохранитель, он пару раз
потренировался, быстро выхватывая пистолет. Затем сунул "Вальтер" обратно
в кобуру и застегнул ее. Пора было идти. Он спустился на пристань рядом с
гостиницей и сел в vaporetto, отходящий в двенадцать сорок на Альберони.
Пароходик отчалил и заскользил по зеркалу лагуны. Бонд опустился на скамью
в носу судна и задумался о том, что его ждет впереди.
Причал в Альберони на венецианской стороне полуострова Лидо от Bagni
Alberoni [пляж Альберони (итал.)] на адриатическом берегу отделяет
выжженный солнцем пыльный перешеек шириной в полмили. Это был странный
пустынный мир - западная оконечность знаменитого полуострова. Всего лишь
милей восточнее перешейка выдохлась экспансия застройки Лидо
недвижимостью, оставив следы агонии строительного бума - некогда роскошные