"Ян Флеминг. Живи, пусть умирают другие (другой перевод)" - читать интересную книгу автора

его за пояс брюк и вернулся на Парк-авеню.
Немного спустя Бонд остановил лениво двигавшееся такси, а еще через
несколько минут уже входил в дверь отеля "Сент-Реджис".
- Вам записка, мистер Бонд, - сказал ночной портье. Стараясь не
поворачиваться к нему левым боком, Бонд открыл конверт правой рукой.
Записка была от Феликса Лейтера, оставлена в четыре утра. "Как придешь,
сразу позвони".
Бонд прошел к лифту, поднялся на свой этаж, вошел в 2000-й номер и сел
на кресло в гостиной.
Итак, оба живы. Бонд потянулся к телефону.
- Слава Богу, - сказал он с чувством великого облегчения. - На сей раз
пронесло.



9. ПОДЛИННИК ИЛИ ПОДДЕЛКА?


Бонд потянулся было к телефону, потом передумал, поднялся и пошел к
бару. Он набрал полную пригоршню льда, бросил в бокал, налил до половины
виски и принялся методично размешивать, чтобы как следует охладилось.
Потом одним длинным глотком едва ли не целиком опорожнил бокал, поставил
его на столик и снял пиджак. Левая рука настолько распухла, что он едва
стянул рукав. Мизинец был все еще вывернут и уже начал чернеть. Задев им
за подкладку, Бонд едва не вскрикнул от боли. Потом, сняв галстук, он
расстегнул рубашку, снова поднял бокал, сделал еще один большой глоток и
вернулся к телефону.
Лейтер сразу снял трубку.
- Слава Богу, - искренне воскликнул он. - Каковы потери?
- Сломанный палец, - ответил Бонд. - А у тебя?
- Избили, сволочи. Нокаут. Но ничего серьезного. Начали они со всяких
штучек. Привязали к воздушному насосу в гараже. Принялись обрабатывать
уши, потом взялись за другие части. Никаких новых указаний от Бит Мэна не
поступило, им стало скучно, и я пустился в рассуждения о тонкостях джаза с
Болтуном, тем самым парнем с шестизарядной игрушкой. Мы добрались до Дюка
Эллингтона и сошлись на том, что ударники в качестве солистов оркестра
лучше трубачей. Согласились и в том, что рояль или барабан, как никакие
другие инструменты, способствуют сыгранности. Вспомнить хоть Киселя
Бортона. К слову, я рассказал Болтуну смешную байку о Дюке, он хохотал до
упаду. Таким образом, мы стали друзьями. Другой, по прозвищу Фланелька,
что-то поскучнел, и Болтун сказал, что он может идти, мол, без него
обойдется. Тут позвонил Бит Мэн.
- Это я слышал, - сказал Бонд. - Не слишком-то весело звучало.
- Болтун страшно разволновался. Он забегал по гаражу, сам с собой о
чем-то беседуя. Затем заработал палкой, и я вырубился. Очнулся только у
входа в больницу Бельвью. Было около половины четвертого. Болтун очень
извинялся, говорил, что это самое большее, что он может для меня сделать.
Я поверил ему. Он просил не выдавать его. Он доложит шефу, что выбросил
меня полумертвым. Конечно, я пообещал ему не разглашать наиболее пикантных
подробностей. Мы расстались в наилучших отношениях. В отделении скорой