"Ян Флеминг. Живи, пусть умирают другие (другой перевод)" - читать интересную книгу автора

Ти-Хи зашел Бонду за спину и вонзил ему ногти в мочки ушей.
Бонд застонал и поднял голову.
Взгляд его упал на мистера Бита, и Бонд разразился потоком ругательств.
- Скажите спасибо, что живы, - бесстрастно произнес мистер Бит. - Любая
боль лучше смерти. Вот ваш пистолет. Я вынул патроны. Ти-Хи, верни ему
оружие.
Ти-Хи взял пистолет со стола и засунул его Бонду в кобуру.
- Кратко объясню вам, - продолжал мистер Биг, - почему вы остались в
живых, почему вы отделались сломанным пальцем, а не пополнили собой кучу
отбросов, которые выносит на поверхность Гарлем-ривер.
Он немного помолчал, затем вновь заговорил:
- Мистер Бонд, я умираю со скуки. Я стал жертвой того, что первые
христиане называли "accidie" - смертельной летаргией, и в которую
погружаются те, у кого есть все и не осталось никаких желаний. Я достиг
совершенства в своем деле, мне доверяют те, кто время от времени
обращается ко мне за помощью; боятся и мгновенно повинуются те, кто
состоит у меня на службе. В пределах тех орбит, по которым я вращаюсь,
совершенно не осталось миров, не похороненных мною. А орбиты мне, увы,
менять слишком поздно, и поскольку власть есть венец всех усилий,
маловероятно, что в иных сферах мне удастся достичь большего, чем здесь и
сейчас.
Бонд слушал вполуха, думая совсем о другом. Он ощущал присутствие
Солитер, но в ее сторону не смотрел, не отрывая взгляда от крупного
землистого лица и немигающих желтых глаз.
Голос вновь зазвучал.
- Мистер Бонд, теперь я нахожу удовольствие только в красоте и
изощренности своих операций. Безошибочность, высочайший класс стали для
меня прямо-таки манией. Буквально каждый день я поднимаю планку
мастерства, технического совершенства, так чтобы каждое из моих дел стало
произведением искусства и несло на себе печать автора, как несут его,
например, творения Бенвенуто Челлини. Пока с меня хватает того, что я сам
способен оценить собственные деяния, но я абсолютно убежден, мистер Бонд,
что в конце концов мои достижения войдут в историю.
Мистер Биг помолчал. Бонд заметил, что большие желтые глаза стали еще
больше, словно обладателю их явилось какое-то видение. "Да это же безумец,
страдающий манией величия, - подумал Бонд. - И тем он опаснее. Обычный
преступник, как правило, ведом жаждой наживы. Но люди одержимые - это
совсем другое дело. Этот человек - не гангстер. Он - воплощенный ужас".
Бонд был поражен и даже испытывал нечто похожее на трепет.
- Я сохраняю инкогнито по двум причинам, - негромко продолжал мистер
Биг. - Во-первых, потому что этого требует характер моей деятельности, а
во-вторых, потому что мне нравится самоотреченность художника-анонима. Да
простится мне тщеславие, но порой я сравниваю себя с теми великими
египетскими художниками, кто посвятил жизнь росписи королевских
усыпальниц, зная при этом, что для современников они навсегда останутся
неизвестными.
Большие глаза на секунду закрылись.
- Вернемся, однако, к нашему делу. Причина, по которой я оставил вас в
живых, мистер Бонд, заключается в том, что дыра в вашем животе не
доставила бы мне никакого эстетического удовольствия. С помощью этого