"Ян Флеминг. Живи, пусть умирают другие (другой перевод)" - читать интересную книгу автора

затем плечи. Барабаны забили громче. Казалось, каждая часть тела
танцовщицы двигалась в собственном ритме. Губы немного приоткрылись,
ноздри начали раздуваться. Глаза жарко блестели в просветах домино. Она
была воплощением животного, сексуального магнетизма - другого слова Бонд
придумать не мог. Барабаны забили еще быстрее, резко меняя ритм. Девушка
швырнула огромный веер на пол, подняла руки над головой. Все ее тело
начало извиваться. Ускорились колебания живота. Он двигался кругами,
опадал, выпячивался. Ноги раздвинулись, а бедра принялись описывать
широкие круги. Внезапно она сорвала с правой груди звездочку и швырнула ее
в публику. По залу пробежал первый шумок, сдавленный гул. Затем снова все
затихло. Она сорвала другую звездочку. Снова гул, и снова тишина. Барабаны
выбивали оглушительную дробь. Пот градом катился с музыкантов. Дрожь
пробегала по рукам, дрожали серые фланельки на светлых мембранах. Взгляд
их широко раскрытых глаз был отрешенным. Головы немного склонились набок,
словно они к чему-то прислушивались. На девушку они едва глядели. Из зала
доносились тихие вздохи, глаза у людей выкатились, зрачки бешено
вращались.
Девушка вся покрылась потом, он блестел на груди и животе. Тело
двигалось резкими рывками. Рот раскрылся, и девушка слабо вскрикнула. Руки
опустились, неожиданно она сорвала набедренную повязку и бросила ее в
публику. Теперь барабаны звучали в едином ритме - в ритме страсти, не
ведающей преград. Слабые вскрики раздавались беспрерывно, руки девушка
вытянула вперед, как бы удерживая равновесие, а затем склонилась и снова
выпрямилась. Быстрее, еще быстрее. Бонд почувствовал, как по залу
пробежала электрическая искра. У него самого пальцы вцепились в скатерть.
Во рту пересохло.
Публика повскакала с мест. "Давай, Джи-Джи, давай. Не смущайся,
малышка. Поддай, детка, поддай жару!" Она опустилась на колени, и,
повинуясь постепенно утихающей дроби барабанов, начала последнюю серию
движений, вздыхая мягко и протяжно.
Барабаны почти умолкли. Публика вновь взревела. Грубые непристойности
неслись со всех концов зала.
Ведущий вышел на площадку. На него упал луч света.
- Ладно, ладно, ребята. - По подбородку у него катились капли пота. Он
раскинул руки, как бы сдаваясь.
- Джи-Джи согласна!
В зале с удовлетворением зашумели. Теперь на ней совсем ничего не
будет: "А ну-ка, Джи-Джи, покажись нам. Давай, давай".
Барабаны заурчали и выбили тихую дробь.
- Но маску, друзья, - крикнул ведущий, - она снимет в темноте.
По залу пробежал недовольный гул. Весь зал погрузился во тьму.
"Должно быть, старые шуточки", - подумал Бонд. Внезапно он весь
напрягся.
Рев толпы куда-то стремительно удалялся. И в то же самое время
ощущалось дуновение холодного воздуха. Чувство было такое, словно куда-то
проваливаешься.
- Эй, - заорал Лейтер. Голос прозвучал близко, но гулко.
"Боже мой.", - подумал Бонд.
Что-то со стуком закрылось у него над головой. Бонд протянул руку
назад. Она уперлась в движущуюся стену.