"Ян Флеминг. Живи - пусть умирают другие" - читать интересную книгу автора

в жертву не петуха, козла, собаки или свиньи, как того требует обычный
колдовской ритуал, а безрогого козла, который, вне всякого сомнения,
означает человеческое существо..."
Бонд перевернул несколько страниц. В его голове складывалась
удивительная картина темной религии и ее мрачных обрядов:
"...Медленно из-под завесы дыма и оглушающего грохота тамтамов, которые
на несколько мгновений стерли из памяти все остальное, стали выступать
очертания предметов...
...Танцоры двигались взад и вперед очень медленно, подпрыгивая на
каждом шагу и по-утиному выдвигая вперед подбородки. Плечи их тряслись в
такт убыстряющемуся ритму тамтамов. Глаза были полузакрыты... Вновь и
вновь с уст срывались обрывки малопонятных молитв и ритуальных песен,
повторяемых с каждой итерацией на пол-октавы ниже. Но вот участился ритм
тамтамов, тела людей выпрямились, глаза вылезли из орбит и страшно
вращались...
...В конце толпы мы увидели маленькую, размером с собачью конуру,
хижину. Снаружи было написано: "Хижина Зомби". Свет фонаря обнажил большой
черный крест, обрывки ткани, плетки, куски цепей - неизменные
принадлежности культа Геды, которую таитянские этнологи связывают с
Осирисом, богом мертвых и плодородия. Рядом с хижиной горел костер, из
которого торчали две скрещенные сабли и большие, раскаленные докрасна
щипцы. Это был Огонь Маринетты - злого воплощения Госпожи Эрзулии Фрэды
Дагомин, богини Любви.
...Рядом с костром, укрепленный в груде камней, стоял большой черный
крест. На нем, ближе к его основанию, белой краской был нарисован череп, а
на обе стороны креста были натянуты рукава старого ветхого халата.
Верхушка креста высовывалась из днища старого мужского котелка. Без этого
тотема не обходился ни один ритуальный танец, хотя и не был он пародией на
центральный эпизод христианского учения, а знаменовал собой приход Короля
Мертвых, всемогущего Барона Самэди. Царство Барона начинается там, где
кончается Жизнь и начинается Царство Смерти. Он - воплощение Цербера и
Харона, Эака и Плутона...
...Бой барабанов замедлился. На середину круга вышел танцующий жрец
Хоунгеникон, который держал в руке чашу с горящей жидкостью, выбрасывавшей
желтые и голубые языки пламени. Обойдя вокруг колонны и пролив три горящие
капли на пол, он стал пошатываться. Почти упав на спину, жрец стал
проявлять те же признаки исступления, что и его предшественник, пролив на
землю все содержимое чаши. Его подхватили под руки, сняли с него сандалии
и засучили штанины наверх. С его головы упала повязка и обнажила череп,
покрытый кучерявым пушком. Другие жрецы, опустившись на колени, окунали
руки в горящую грязь и стали растирать ее по рукам и лицам. Внезапно
раздался гонг Хоунгана, и все разбежались, оставив молодого жреца одного.
Попытавшись встать на ноги, он несколько раз пошатнулся, зацепился за
колонну и стал беспомощно сползать на землю посреди тамтамов. Глаза его
закатились, лицо исказила гримаса, челюсть отвисла. Затем, как от удара
невидимой руки, он распластался на земле и запрокинул назад голову, тяжело
дыша. Вены на его плечах и шее вздулись и набухли, как корни старого
дерева. Заведя одну руку назад, он пытался схватить себя за локоть другой
руки, мучительно выгнув спину. Все его тело, с которого ручьями стекал
пот, тряслось и делалось, как у спящей собаки. Зрачки его вылезших из