"Кэролайн Флеминг. Смуглый венецианец." - читать интересную книгу автора

так что это избавило его от необходимости объяснять, почему он не мог
составить ей компанию раньше. Ему надо было срочно связаться с Марко по
важному делу, но было бы совсем нелегко придумать предлог для того, чтобы
отправиться в район Фондако ден Тедески. Он подумал о том, как глупо было
с его стороны позволить гостям остаться в Палаццо, в то время, как столько
было поставлено на карту, но не в его характере было вести себя грубо и
невоспитанно, поэтому ему пришлось смириться с их присутствием. Он
сомневался, что кто-нибудь поверит в то, что ему безразличны планы
бабушки, а его собственная попытка проявить интерес к падчерице не
увенчалась успехом. Вспомнив свою прогулку с Эммой два дня назад, он снова
принялся ругать себя. Это был совершенно идиотский поступок, приведший
лишь к тому, что ему удалось разрушить обычную дружбу, которая могла бы
завязаться у него с этим ребенком. Ребенком? Граф задумался. В податливой
мягкости ее тела, когда он на мгновение прижал ее к себе на лестнице, не
было ничего детского, да и его собственная реакция была исключительно
взрослой. Он честно признался себе, что при любых других обстоятельствах,
посчитал бы роман с Эммой забавным. Правда, все молодые женщины были для
него одинаковы, но неискушенность Эммы и трогательное отрицание того, что
он может проявлять к ней какой-то интерес, странно задели его, и ему
хотелось бы продолжить эксперимент.
Селеста - совсем другое дело. Она очень красива и очень богата, и не
намного моложе его. Чезаре не сомневался, что она очень хочет, чтобы их
знакомство поскорее переросло во что-то более глубокое, но впервые в жизни
желание обладания притупилось. Он знал многих красивых женщин, и считал
красоту необходимым условием физического желания, но сейчас обнаружил, что
это не всегда так. Эмма, этот ребенок, не была красивой, и все же ее
стройное тело было желанным, хотя сама она этого и не осознавала. Ее
волосы были мягкими как шелк и слегка пахли лимонным шампунем. Руки тоже
были мягкими, и Чезаре почувствовал яростную злость на самого себя за то,
что так явно представил удовольствие, которое бы испытал от прикосновения
этих маленьких изящных ручек к своему телу.
- Чезаре! Чезаре! - сердито одернул он себя. - Что ты за мужчина,
если позволяешь себе так неосторожно увлечься девятнадцатилетней девочкой
в свои сорок?
Для самобичевания мало значило то, что это увлечение было чисто
умозрительным, а не физическим, ибо его религия, к которой он относился
очень серьезно учила, что мысль столь же греховна, как и поступок. Он
добрался до площади, и прежде чем встретиться с Селестой закурил сигарету,
надеясь, что это поможет ему успокоиться. Единственным способом не дать
чувствам управлять его ощущениями - увлечься Селестой, чтобы та вытеснила
все мысли об Эмме Максвелл из его головы. Но здесь крылась опасность
другого рода. Селеста ждала его, потягивая кампари и зажав между прекрасно
наманикюренными пальцами длинную американскую сигарету. На ней было
бледно-голубое льняное платье с низким декольте, прозрачный шифоновый шарф
развевался на легком ветерке. Она была красива и элегантна, и казалось,
полностью владела собой.
Селеста с удовольствием посмотрела на него, когда он остановился у ее
столика, и улыбнулась.
- Ну, Видал, ты опоздал, - промурлыкала она. - Уже пять минут
двенадцатого. - Ее тон был слегка укоризненным.