"Фрэнсис Скотт Фицджеральд. Сама по себе" - читать интересную книгу автора

- Мисс Лавджой искала принца с того самого дня, как услыхала, что он на
борту. Мы сказали ей, что это вы.
Эвелина устала от Барлотто, устала от всех них, кроме Эдди О'Салливана,
однако ей хватало такта не показывать этого, когда они работали вместе. Она
огляделась. Кроме их компании и двух русских священников за шахматной
доской, в курительной никого не было: первым классом ехали всего тридцать
пассажиров, хотя в нем вполне могли бы разместиться две сотни. И вновь она
задумалась о том, какая Америка ее ждет. Вдруг комната стала угнетать ее -
она была слишком велика, слишком пуста, - и Эвелина ощутила настоятельную
потребность создать вокруг немного отзывчивой суеты и веселья.
- Пойдемте ко мне в салон, - сказала она, вложив в голос весь свой пыл,
так что в нем прозвенело свободное, волнующее обещание. - Включим фонограф,
позовем судового врача и старшего механика и заставим их играть в покер. Я
буду приманкой.
Когда они спускались на нижнюю палубу, она уже знала, что затевает все
это ради новичка. Ей хотелось сыграть для него, показать, какую радость она
умеет дарить людям. Под причитания фонографа - на нем завели песенку "Ты
сводишь меня с ума" - она дала волю фантазии. Она была гангстершей,
"марухой", а все путешествие служило единственной цели: заманить мистера
Айвза в лапы мафии. С наигранной хрипотцой она обращалась то к одному, то к
другому; двух немцев из судовой команды тоже вовлекли в происходящее, и они,
плохо понимая английский, тем не менее уловили живость и обаяние этого
импровизированного спектакля. Она была Энн Пеннингтон, Хелен Морган,[3]
жеманным официантом, явившимся, чтобы принять заказ, - всеми ими по очереди,
и все это в такт непрекращающейся музыке.
Позже Джордж Айвз пригласил всех поужинать с ним сегодня вечером в
ресторане наверху. А когда народ разошелся и глаза Эвелины обратились к
нему, ища одобрения, он спросил, не хочет ли она прогуляться с ним перед
ужином.
На палубе было еще сыро, и парусина по-прежнему защищала их от
надоедливой мороси. Тускло мерцали желтые лампочки, на пустых шезлонгах
валялись брошенные одеяла.
- Здорово у вас получается, - похвалил он. - Вы похожи на... на
Микки-Мауса.
Она схватила его за руку и повисла на ней, скорчившись от смеха.
- Мне нравится быть Микки-Маусом. Послушайте - именно здесь я стояла и
смотрела на вас, когда вы проходили мимо. Почему вы не сделали четвертый
круг?
- Вы меня смутили, и я поднялся на шлюпочную палубу.
Когда они добрели до носовой части, вдруг разом распахнулось множество
дверей и люди ринулись из них к бортам. - Наверное, им дали что-нибудь не то
на ужин, - сказала Эвелина. - Нет... глядите!
Это была "Европа" - плавучий остров света. Она становилась больше с
каждой минутой, на глазах превращаясь в заманчивую волшебную страну: на
палубе огромного корабля играла музыка, лучи прожекторов скользили по его
собственным бокам. В бинокль можно было различить фигурки, выстроившиеся
вдоль поручней, и Эвелина мигом сочинила забавную историю о человеке,
который сам гладит себе в каюте брюки. Зачарованные, они смотрели, как
стремительно движется вперед быстроходный лайнер.
- Ой, папочка, купи! - воскликнула Эвелина, и тут что-то у нее внутри