"Оливия Финчли. За все земные грани " - читать интересную книгу автора

средств информации. Конечно, он докажет ее вину. Однако девушка не хотела ее
признавать. У нее есть чувство собственного достоинства, она отстоит свое
достоинство. Не имело значения, какое высокое положение хозяин занимал в
мире, он не смеет обращаться с ней как с непослушным и глуповатым ребенком!
Лиз медленно поднялась на ноги, расправила плечи и вздернула подбородок.
- Отлично, - ледяным тоном сказала она. - Так как я уволена, я думаю,
что мне следует отправиться собирать свои вещи. - И, не глядя на него
больше, девушка повернулась и спокойно прошла мимо Юлиуса к двери. Только
оказавшись в коридоре, Элизабет позволила себе расслабиться, и по щекам ее
поползли горячие слезы. Ничего не видя от застилавшей глаза соленой влаги,
девушка кружила по коридорам, дважды теряла направление, но наконец
добралась до своей комнаты. Точнее, до бывшей своей комнаты.
Она вошла внутрь и заперлась, затем вытащила свои чемоданы, положила их
на кровать и стала в беспорядке бросать туда вещи - все, что попадалось
- Я не знаю, мистер Кросби, - медленно произнесла она. - Может быть,
мне лучше уехать.
- Но я не хочу, чтобы ты уезжала, - сказал он тихо.
Девушка взглянула на него.
- Вы не хотите? - Он покачал головой. - Я не понимаю, - продолжала
Лиз. - По всей видимости, эта работа не по мне. Вы сами это сказали, и я
склонна с вами согласиться.
- Хорошо, - раздраженно признал Кросби. - Я не должен был срывать зло
на тебе. И я понимаю тебя. Я бросил тебя на съедение шакалам вчера. Никакого
вреда ты не принесла. - Юлиус усмехнулся. - При твоем живом воображении ты
сама когда-нибудь можешь написать книгу.
- Но вы сказали...
- Не обращай внимания на то, что я сказал. А теперь позавтракай,
разложи вещи и отдохни. Ты можешь начать работу после обеда.
И сочтя вопрос решенным, Кросби повернулся и направился к двери.
Элизабет раздумывала. Она должна уехать. Это послужит ему хорошим уроком.
Но, несмотря на вызывающее поведение босса, девушке очень хотелось остаться
в этом доме. Кроме того, ее квартира, вероятно, уже сдана, другой работы не
предвиделось.
- Так я не уволена? - уточнила она. Писатель медленно повернулся.
- Нет, - сказал он, - ты не уволена. - Затем он улыбнулся: - Я не хочу,
чтобы ты уезжала. Но если ты позволишь себе что-либо подобное еще раз, я
сверну тебе шею!
После ланча, вооруженная инструкциями Марии, Лиз явилась в кабинет
Кросби. Дверь оказалась открыта, но писателя не было видно. Девушка немного
помедлила, затем вошла и огляделась. Она подумала, что здесь созданы все
условия для работы. Стены были заставлены книжными полками. На некоторых из
них между томами стояли фотографии в рамках. На большинстве из фотографий
были запечатлены знаменитости - сенатор, генерал, даже президент - на всех
благодарственные надписи. За что? Наверное, за его книги. Посреди комнаты,
напротив камина, стоял большой дубовый письменный стол, заваленный грудами
бумаг, папками, книгами. В одном углу стоял огромный глобус, в другом -
удобное кожаное кресло с лампой радом с ним. На рабочем столике помещались
машинка, аккуратно сложенные блокноты для стенографирования, керамический
бокал с остро заточенными карандашами и ручками, и магнитофон.
Лиз услышала шаги в холле и повернулась: в дверях стоял, улыбаясь,