"Генри Филдинг. Столичные потехи (фарс) " - читать интересную книгу автора

Лаклесс. Право, меня удивляет, что после всех трудов и расходов, какие
я взял на себя, чтоб поставить у вас свою пьесу, вы предлагаете мне
отказаться от этого дела. Притом сейчас, когда зрители уже собрались и
вправе требовать от нас либо зрелища, либо денег.
Директор театра. Поверьте, сэр, я готов выполнить все свои
обязательства перед вами, но, как я слышал, кое-кто из артистов не доволен
ролями и грозится покинуть меня и уйти в Хеймаркет* и в Гудменз-Филдз* или
открыть еще несколько театров в разных частях Лондона.
Лаклесс. Я их уже утихомирил, и, по-моему, сегодня в спектакле заняты
лишь те, кому это по душе.
Директор театра. Тогда, сэр, я не против. Только прошу вас, объясните,
в чем содержание и замысел вашей пьесы. Я что-то никак не пойму, о чем она.
Лаклесс. Ну, прежде всего, сэр, в ней показывают выборы архипоэта,
иными словами, поэта-лауреата при дворе богини Ахинеи. Правда, я ввел еще
множество других персонажей, непосредственно не связанных с основным
действием. Дело в том, что один видный критик объяснил мне, что в изящной
словесности нет одинаковых правил для всех жанров, что автор кукольного
представления может позволить себе большую свободу, чем сочинитель опер, а
тому разрешается больше, чем сочинителю драм. Действие у меня происходит по
ту сторону Стикса* и все действующие лица - покойники.
Директор театра. Может, хоть их не освистают, бог даст!
Лаклесс. Сударь, я рассчитываю на снисходительность публики, - кстати,
ей уже не терпится. Слышите, зрители стучат тростями? Итак, не будем больше
мешкать - начнем! Пора, по-моему, играть увертюру. Мистер Дореми, вы
заготовили новую увертюру?
Дореми. Я специально сочинил ее, сэр.
Лаклесс. Сыграйте, пожалуйста. (Директору.) А вас, сударь, я просил бы
сесть возле меня. (Публике.) Милостивые государи, первым перед вами
предстанет Полишинель*.

Занавес раздвигается, и мы видим Панча, восседающего на высоком стуле.

Панч.

Если фарс царит в столице,
Где кругом ослы, ослицы,
И критическая рать,
Хохоча, влачится следом
За унылым чванным бредом, -
Нужно ль Панча презирать?!

Лаклесс. А это жена Панча, Джоан.

Входит Джоан.

Джоан. Что с ним приключилось, с моим мужем?! Все мурлычет и мурлычет,
а ведь с его голосом только и петь, что в Хогз-Нортоне* под аккомпанемент
поросячьего визга. Я-то надеялась: как помрет - заткнется. Так нет, он и в
загробном царстве продолжает драть козла!