"Лион Фейхтвангер. Дом на Зеленой улице (Рассказ)" - читать интересную книгу автора

вновь вызвали в полицию. Там им очень вежливо сообщили, что народ настроен к
ним враждебно и есть основания опасаться эксцессов. Не хотелось бы ограждать
их от народного гнева при помощи ареста. Для них было бы лучше уехать за
границу. Если они согласны, им окажут всяческое содействие. Разрешение на
выезд уже получено. В доме на Зеленой улице они, разумеется, должны все
вещи, включая книги и мебель, оставить, как есть, для тщательного осмотра.
Но немного денег и кое-что из ценностей им разрешается взять с собой. Им
поставили срок. Десять дней.
- За два дня до нашего отъезда, - рассказывала Гедвига, - Франц пришел
к нам в сопровождении полицейского чиновника. Он извинился, объяснив свой
приход поручением осмотреть дом и проверить, все ли на месте, не исчезло ли
что-нибудь. Он не считал возможным отклонить это поручение, так как нам, по
его мнению, будет все-таки легче, если обыск произведет он, а не
какой-нибудь бесчувственный, возможно, даже грубый чиновник. Сам он,
конечно, ничуть не сомневается, что ни одна вещь из дому не исчезла, но
власти все же дали приказ обыскать дом.
Он искал долго. Четыре часа.
- Он пришел к нам в двенадцать минут одиннадцатого, - продолжала
Гедвига свой рассказ, - и ушел без двух минут два. Я смотрела на часы. Нам
кажется, что у дьявола рога и когти, - проговорила она в раздумье. - А
по-моему, именно таким, каким был в тот день Франц, и должен хороший
художник в наши дни изображать дьявола: зло и только зло. Франц был
обворожительно вежлив. Но до конца жизни мне не забыть выражения его глаз,
этих ищущих, внимательных, недоверчивых, полных чудовищной жадности глаз;
какими быстрыми, испытующими взглядами осматривал он окружающие предметы,
чтобы удостовериться, все ли на месте: мебель, произведения искусства,
рукописи, книги. Не раз он бросал украдкой быстрые взгляды в нашу сторону -
а вдруг мы все-таки что-нибудь знаем? - и снова возвращался к вещам, стенам,
книгам. И при этом он беспрерывно говорил, и это было самое подлое: он
разыгрывал сочувствие, и сквозь его сочувствие прорывалось скрытое
торжество. Наконец-то он завладел нашим домом и все-таки отыщет рукопись со
знаменитой цитатой. Все это было неуловимо, но не исчезало ни на минуту, -
это с трудом подавляемое, гнусное злорадство, отравлявшее воздух во всем
доме, как запах плохих духов. А он все продолжал говорить и утешать нас:
"Сейчас, сейчас кончится эта неприятная формальность. И будьте уверены - все
будет сохранено, передано в верные и надежные руки, все будет использовано,
как нужно, сам профессор не мог бы распорядиться лучше. А если рукопись
вдруг отыщется - это ведь не исключено, - тогда вы сможете возвратиться и
найдете все в полном порядке. Мы забираем ваш дом просто затем, чтобы он
оказался в верных руках". Вы ведь знаете его голос, вы знаете его
благовоспитанность, он всегда был примерным учеником и имел высший балл по
поведению. Впрочем, мама держалась прекрасно, она мужественно сопровождала
Диркопфа по всем комнатам, за все четыре часа она ни на минуту не присела,
несмотря на невероятную утомительность этой процедуры, она серьезно и
по-деловому отвечала на все вопросы.
Но какую выдержку должна была проявить сама Гедвига, чтобы ни разу за
эти четыре часа не потерять самообладания и вытерпеть вкрадчивую низость
человека, который еще недавно был ее женихом.
Она закончила свой рассказ.
- И вот теперь он живет в нашем доме, а мы сидим здесь.