"Лион Фейхтвангер. Дом на Зеленой улице (Рассказ)" - читать интересную книгу автора

их ходатайство поможет. Однако причин ее ареста он пока не мог установить.
Еще день спустя он пришел в дом на Зеленой улице. Сообщил фрау Паулине,
что власти каким-то образом пронюхали о спрятанных профессором материалах.
Может быть, сама фрау Паулина неосторожно обмолвилась о них, а может быть,
сообщил кто-то третий, неизвестный им человек, - ведь вполне вероятно, что
профессор еще кому-нибудь открыл свою тайну. Он, Диркопф, конечно, знает,
что бумаги, оставшиеся после профессора, имеют чисто научный интерес, их при
всем желании не используешь в политике. Но как вобьешь это в полицейские
мозги? Пожалуй, единственное средство убедить полицию в том, что рукопись
безвредна в политическом отношении, - выдать ей эту рукопись.
Фрау Паулина пришла в отчаяние. Диркопф просил, мягко, но напористо
уговаривал ее передать ему содержимое несгораемого шкафа. Ведь он любил
Гедвигу, он и сейчас еще любит ее, он не в силах вынести мысль, что она все
еще в лагере, он не понимает, как может колебаться фрау Паулина. Она
отказалась.
- Три дня я отказывалась, - продолжала она, - три ночи я не спала.
Потом, обессиленная, она сообщила Францу Диркопфу, где находится сейф:
в Штутгарте, в Немецком банке. Они поехали туда - фрау Паулина и Диркопф - и
открыли ящик.
Ящик был пуст. Диркопф, всегда такой вежливый, не сдержался.
- Вы солгали мне, - набросился он на фрау Паулину, - вы припрятали
рукописи! Но ваши уловки вам не помогут.
Однако для фрау Паулины это было такой же неожиданностью, как и для
него. Она была убита горем. Что же станется с Гедвигой теперь, когда
манускрипт исчез?
Диркопф заметил, что фрау Паулина была расстроена не меньше его. Он
взял себя в руки. Попросил прощения. Они поехали обратно в Баттенберг. В
дороге они молчали.
- Куда мог он спрятать рукопись? - спрашивал несколько раз Диркопф.
- Я сама не знаю, - отвечала фрау Паулина.
- Я и теперь не знаю этого, - добавила она, - и не пойму, почему Карл
Фридрих так поступил со мной.
Я вспомнил о лукавой усмешке, с которой профессор показывал мне ключ от
сейфа, и, кажется, догадался, почему он скрыл свое сокровище даже от фрау
Паулины. Он, очевидно, опасался, что бесхитростная женщина может невольно
выдать тайну, и лишил ее этой возможности.
Вероятно, Францу Диркопфу пришли в голову те же соображения. Во всяком
случае, под конец путешествия он, по словам фрау Паулины, стал опять таким,
как всегда. Он еще раз попросил прощения, объяснив свою грубость
исключительно любовью к Гедвиге, которую, как он подумал в первый момент,
теперь будет значительно труднее вызволить из лагеря. Но сейчас, немного
поразмыслив, он уже не смотрит на вещи так мрачно и, уж во всяком случае,
сделает для ее освобождения все, что только сможет.
Несомненно, уже во время этой поездки он составил план дальнейших
действий. Женщины больше не могли ему помочь, они и в самом деле ничего не
знали, они были только помехой. Надо было избавиться от них. Надо было
завладеть домом. Диркопф предполагал, что рукопись находится где-то в доме.
Профессор спрятал ее там в каком-нибудь чуланчике или в одном из
бесчисленных закоулков, а может быть, закопал в саду.
Гедвигу действительно вскоре выпустили. Но несколько дней спустя женщин