"Лион Фейхтвангер. Дом на Зеленой улице (Рассказ)" - читать интересную книгу автора

заговорил со мной тоном величайшей откровенности, как с давним и надежным
другом. Господин Шеффлер, с которым я его только что видел, был хорошим
знакомым его отца, начал он, как бы оправдываясь. Франц Диркопф выпил совсем
немного, но быстро захмелел и разоткровенничался больше, чем хотел бы. Он
пространно, со всеми подробностями, рассказывал мне о доме на Зеленой улице.
Полушутя, полусерьезно вспоминал он, что все вещи в этом доме были для него
живыми. Он рассказывал образно. Совсем малышом он отправлялся в кругосветное
путешествие вокруг гигантского письменного стола - это была эпоха великих
открытий; иногда, тайком, он даже взбирался на этот стол и сидел там среди
бумаг и книг, подобрав под себя ноги, - он плыл на корабле, о котором знал
из рассказов отца, плыл по бурному морю, где отовсюду грозила опасность, но
все было необычайно увлекательно. Он стоял с сильно бьющимся сердцем перед
сивиллой и ждал, чтобы она открыла глаза. Большой фолиант Филона
представлялся ему злым и опасным зверем, однажды он начал дразнить его,
зверь сначала лежал смирно, а потом чуть не убил его. Он бывал в этом доме
бесчисленное множество раз, признавался он мне, но каждый раз, входя в него,
он словно переступал порог нового мира, полного притягательной силы и
опасности. Ребенком он нередко чувствовал себя там как в церкви; порой и
сейчас, приходя в этот дом, он робеет, как школьник перед экзаменом. Он умел
передавать свои чувства, я великолепно понимал, как неразрывно, живыми
нитями, он был связан с этим домом, как весь он был полон почтительного
благоговения, неодолимого желания, любви, страха и зависти.
Услышав, что мне известно о великом открытии профессора, он на минуту
смутился, но тут же заговорил со мной еще более доверительно. Он с жаром
рассуждал о значении этой находки. Как должен гордиться профессор! Ведь уже
восемнадцать столетий христианские церкви всех направлений ищут с неутомимым
усердием такой источник! Потом, не без некоторой горечи, он добавил, что
сделать такое открытие - это не только большая заслуга, но и удача. Для
этого необходима совокупность бесчисленного множества благоприятных условий:
нужны время и деньги, нужны длительные поездки - даже без определенной цели,
нужно быть меценатом, коллекционером, который всегда может заплатить и
заставить библиотекарей, архивариусов и антикваров служить себе.
Затем Франц Диркопф с улыбкой заговорил о маленькой безобидной слабости
профессора - о той ревнивой недоверчивости, с которой он прятал от всех свою
находку. Эту цитату из Симмаха он, разумеется, и от него, Диркопфа, тоже
держал в тайне. Диркопф очень сожалеет об этом. Дело в том, пояснил он, что,
как бы ценен ни был сам текст документа, важно еще и то, как будет он
использован именно при первой публикации. И если бы профессор позволил мне
или ему или нам обоим принять участие в работе над первым описанием личности
Христа на основании достоверных исторических документов, если бы он призвал
на помощь творческие силы более молодых людей, это отнюдь не принесло бы
вреда.
Но профессор был непоколебим, и даже когда два месяца спустя состоялось
обручение Гедвиги с Францем Диркопфом, он упрямо и весело заявил, что
доверил Францу свою дочь, но не цитату из Симмаха.
Еще до обручения Франца Диркопфа с Гедвигой к власти пришел Гитлер.
Германия погрузилась во мрак, искусство и наука прекратили свое
существование, большинство видных ученых, писателей, художников покинули
страну.
Профессор Карл Фридрих Рапп остался, несмотря на то, что мог пострадать