"Лион Фейхтвангер. Испанская баллада" - читать интересную книгу автора

первых, как это и раньше бывало, обрушатся крестоносцы, но он прострет руку и
защитит их.

Потому что он им брат.

Севильский купец Ибрагим не лгал, когда называл себя приверженцем ислама.
Он чтил Аллаха и его пророка, он любил арабскую литературу и науку. Обычаи
мусульман были ему близки и привычны, он автоматически совершал пять раз в
день предписанные омовения, пять раз падал ниц, лицом к Мекке, творя молитву,
и, когда ему приходилось принимать серьезное решение или начинать крупное
дело, он от всего сердца призывал Аллаха и произносил первую суру Корана. Но
когда в субботу севильские евреи собирались в подвальных покоях его дома, в
его тайной молельне, чтобы воздать хвалу богу Израиля и читать Великую Книгу,
на сердце ему нисходило радостное спокойствие. Он знал - сейчас он исповедует
свою заветную веру, и это исповедание самой истинной истины очищало его от
полу истин всей недели.

Горьким, блаженным желанием вернуться в Толедо зажег его сердце Адонай,
древний бог его отцов.

Однажды, в ту пору, когда на андалусских евреев обрушилось великое
бедствие, один из семьи Ибн Эзра, его дядя Иегуда Ибн Эзра, уже оказал своему
народу отсюда, из Кастилии, большую помощь. Этот Иегуда, военачальник
царствовавшего тогда Альфонсо, Альфонсо VII, отстоял пограничную крепость
Калатраву от мусульман и дал возможность тысячам, десяткам тысяч гонимых
евреев спастись, укрывшись в её стенах. Теперь для того же бог избрал его,
бывшего купца Ибрагима.

Он возвратится сюда, в отчий дом. Быстрая яркая фантазия нарисовала ему,
каким станет этот дом. Уже снова бил фонтан, уже молча и таинственно расцветал
двор, в отвыкших от людей покоях кипела жизнь, нога ступала по пушистым
коврам, а не по каменному негостеприимному полу, вдоль стен гирляндами вились
изречения, еврейские и арабские, стихи из Великой Книги и мусульманских
поэтов, и повсюду струилась прохладная, умеряющая жару вода, и под её
ритмичное журчание текли грезы и мысли.

Вот каким станет этот дом, и он войдет в него тем, кто он действительно
есть: Иегудой Ибн Эзра.

Сами собой приходили на ум божественные изречения, призванные украсить его
дом, стихи из Великой Книги его отцов, которая отныне заменит ему Коран.
"Потому что горы сдвинутся и холмы поколеблются, но милость моя не отступит от
тебя и завет мира моего будет непоколебим".

Бездумная, блаженная улыбка осветила его лицо. Внутренним оком видел он
гордый стих божьего завета, черными, голубыми и золотыми письменами вьющийся
вдоль карниза, украшая его спальню; вечером, прежде чем заснуть, он
запечатлеет этот стих в своем сердце, а утром, когда проснется, обратит к нему
свой взор.