"Лион Фейхтвангер. Тысяча девятьсот восемнадцатый год" - читать интересную книгу автора

_Анна-Мари_. Я помогаю матери в нашем магазине.
_Кристоф_. В каком?
_Томас_ (стараясь переменить разговор). Пейте, прошу вас, чай.
_Анна-Мари_. Вы очень добры ко мне.
_Кристоф_ (недовольно). Вы твердите все время одно и то же.
_Томас_. Да оставь же ее.
_Кристоф_. Я ведь ничего неприятного не говорю ей. Почему, собственно,
вы бросились в воду, фрейлейн?
_Анна-Мари_. Я... я...
_Томас_. Вы можете не отвечать.
_Кристоф_. Почему ей не ответить? Зачем эти церемонии? Надо рассуждать
трезво. Ведь мы желаем ей добра.
_Анна-Мари_. Я... не... могу.
_Кристоф_. Ну, нет - так нет. Мне пора на службу. Поправляйтесь. А если
хотите выслушать совет разумного человека, бросьте ненужные церемонии и
давайте прямой ответ на прямой вопрос. А тем, что говорит мой друг, не
руководствуйтесь. Все это очень красиво, но годится только для больших
праздников. Он, видите ли, гений. (Томасу.) До вечера. (Уходит.)
_Томас_. Кристоф, в сущности, добрый малый.
_Анна-Мари_. Да. Но я не могла говорить. С вами могу. (У окна.) Здесь
очень хорошо.
_Томас_ (указывая на скудно обставленную комнату). Но голо. Вот сверху,
из Красной виллы - оттуда красивый вид. Напрасно вы не захотели пойти к
господину Шульцу. Там у него не так неуютно. Повар, садовник, камердинер.
Часто, когда я сижу ночью за работой, фары его автомобиля нахально
заглядывают в мою комнату. А когда у господина Шульца бал, даже сюда
доносится музыка.
_Анна-Мари_. Да, его автомобиль. Красный, лакированный, внутри
светло-серая кожа.
_Томас_. Вы его знаете?
_Анна-Мари_. Да, потому-то...
_Томас_. Потому-то?
_Анна-Мари_. Я вчера хотела это сделать. Да... Он заговорил со мной,
когда я стояла перед витриной художественного магазина Гелауера. На нем
были чудесные желтые перчатки с отворотами, желтые гамаши. В руках большая
трость с набалдашником из слоновой кости. Мы пошли с ним в парк. А потом в
ресторан. В какой-то аристократический ресторан. Откуда-то, словно издали,
доносилась музыка, и мы пили шампанское. Оно щекотало язык. Второй раз он
заехал за мной на машине. Мы поехали далеко в горы. На обратном пути
машина как-то неожиданно очутилась перед Красной виллой. Я не хотела
войти. Но уже не могла отвертеться.
В зале, где мы ужинали, было много свечей, все очень торжественно.
Потом он надел фиолетовый халат. Он был весел, завел граммофон. Вдруг он
замолчал, лицо налилось кровью. Я испугалась: все это было так
отвратительно. И его руки - бесстыжие руки. О, до чего все было гадко.
_Томас_. А дальше? Позднее?
_Анна-Мари_. Дальше? Через неделю... пришлось... пойти к врачу. Стыдно
было, невыносимо стыдно! Врач сказал, что у меня... дурная болезнь. Тогда
я пошла в Красную виллу. Он пожал плечами и сказал, что очень сожалеет,
что он этого не хотел, что при этом всегда рискуешь, но через несколько