"Лион Фейхтвангер. Рассказы" - читать интересную книгу автора

противоречили тенденциям "церкви германских христиан", созданной
национал-социалистами, и власти не разрешили бы напечатать его труд.
Тогда Диркопф предложил, чтобы профессор все-таки позволил ему принять
участие в работе и открыл доступ к своим материалам. Он достаточно гибок и
сможет изложить основные идеи труда так, чтобы власти ни к чему не могли
придраться. Но только книга должна выйти в свет под его, Диркопфа, именем,
хотя, конечно, он даст в ней правильное освещение заслугам профессора,
сделавшего такое замечательное открытие. Старый профессор долго не мог
понять, о чем идет речь. А поняв, закричал вне себя: "Подлец!" - и с этого
дня перестал пускать Диркопфа к себе в дом.
Диркопф не сдался. Он обратился к помощи Гедвиги. Доказывал ей, что,
если профессор будет упорствовать, он вообще вряд ли дождется
опубликования своих материалов; мало того, наука рискует утратить их
навсегда. Долго убеждал ее Франц, рассказывала Гедвига, и в его
настойчивых уговорах звучала такая тревога, что порой она, хотя и знала в
глубине души, что он подлец, готова была поверить в бескорыстие его
доводов.
Это я хорошо понимал. Я представлял себе, какой вид был у Диркопфа,
когда он убеждал девушку. Высокий, стройный, с привлекательным лицом,
стоял он перед ней, погрузив свой бесцветный взгляд в самую глубину ее
глаз, и льстивым голосом произносил слова, в которых была смесь мнимой
рассудительности и нежности.
До этого времени он старался не занимать определенной позиции по
отношению к Третьей империи и основанной ею церкви. Но теперь новые
хозяева чувствовали себя достаточно сильными, чтобы от каждого потребовать
недвусмысленного "да" или "нет". К Диркопфу подступились прямо. Он должен
был ясно высказать свои убеждения - иначе ему грозила потеря должности.
Перед ним стоял выбор: предать свою науку или покинуть страну. Наверно,
это был нелегкий выбор для него.
Он остался. Он заключил мир с Третьей империей. Он не сказал свое "да"
громко и во всеуслышание, - этого ему не хотелось, - но все-таки он сказал
"да". В своей статье в ежемесячном журнале "Вопросы библейской критики" он
по-прежнему выступил как представитель школы профессора Раппа. Но теперь
он давал его тезисам новую интерпретацию, угодную "германским христианам".
В другой статье он лишь слегка извратил эти тезисы, в третьей поставил
перед ними обратный знак. Теперь Христос страждущий сменился "Христом,
которого породила фантазия германцев, готским Кристом-меченосцем".
Вскоре после появления этой статьи умер профессор Рапп.
Франц Диркопф явился в дом на Зеленой улице. Он был потрясен. Предложил
женщинам всяческую помощь. Принял участие в погребении. Неустанно
произносил речи. Писал некрологи, "звучные, пустые некрологи" - добавила
Гедвига.
Очень скоро стало ясно, куда он метит. Он вызвался разобрать и
опубликовать литературное наследие профессора. Он дал понять его вдове и
дочери, что власти могут принудить их выдать рукописи, ссылаясь на
принципы Третьей империи, согласно которым наука принадлежит обществу, а
общественное благо стоит выше личного.
Не жалея усилий, старался Диркопф уговорить женщин. Ему пришлось
убедиться в их непреклонности. Он перестал бывать в доме на Зеленой улице.
Он женился на Тильде Шеффлер, дочери гаулейтера, того самого человека с